Когда я приблизился к ней, она взяла мои руки, положив себе на бедра. Я с удивлением осознал, что весь дрожу. Обрамленные длинными ресницами янтарно-карие глаза встретили мои с такой уверенностью, что я почувствовал себя неопытным юнцом.
– Я бодрствую, – добавила она.
Мне пришлось дважды сглотнуть, чтобы голос снова вернулся ко мне. Мы были так близко. Сантиметры отделяли меня от этого прекрасного тела, о котором я грезил в своих снах, и сны эти померкли в сравнении с тем, что я видел сейчас.
– Я не заслужил это, – прошептал я. Подняв руки, я обхватил ладонями ее лицо. – Не после того, что сотворил со своей жизнью.
– Я же говорила тебе: к этой теме больше не вернемся, – произнесла она. – Мы уже другие люди. Мы все время меняемся, становясь лучше. И то, что ты решил с таблетками... ну, я не говорю лишь об их действии. Я имею ввиду мужество, чтобы пойти на такой шаг. Я всегда верила в тебя, но...
– Я заставил тебя плакать, – ответил я. – Память об этом всегда будет раной в моем сердце.
– Я плакала из-за любви к тебе и потому что не знала, как помочь тебе со всем справиться, – она вытянула руку и коснулась моих губ кончиками пальцев. Мир вокруг словно пошатнулся. – И в этом была моя ошибка. Ты справился сам. Тебе не нужна была я.
– Нет, Сидни, – мой голос сорвался. – Ты нужна мне. Ты не представляешь, как сильно ты мне нужна.
Я наклонился к ее губам, и все, что случалось со мной прежде, показалось мне лишь разминкой перед этим моментом, сейчас я стал жить по–настоящему. Я притянул ее к себе, и если у нее когда-нибудь возникали сомнения, что я хочу попробовать ее кровь, то теперь они исчезли без остатка. Я чувствовал только вкус ее губ, ее кожи... то, чего я так страстно желал, что возбуждало меня до безумия. Она ухватилась за край моей рубашки, и нам пришлось разорвать поцелуй, когда она стащила ее через мою голову. Сидни прошлась пальцами по моей груди, и на этот раз дрожала уже она. Я заглянул в ее глаза, и хотя в них отчетливо читались страсть и желание вместе с тем первобытным инстинктом, присущим нашим расам с давних времен, я также видел в них нервозность.
Она не имела в этом опыта, а это был тот тип ситуаций, в которых она оказывалась нечасто. Я должен был принять на себя ведущую роль, но дело обстояло так, что сейчас я тоже был неопытен: у меня никогда не было девственницы. И никогда на мне не лежало еще столько ответственности. Я мог вести себя бездумно с другими девушками, но Сидни, неважно, разойдутся наши пути или нет, будет сравнивать других именно со мной.
Но когда я направил ее к ремню на своих брюках и положил на кровать, я уже знал, что нам предначертано. Мы всегда будем вместе. Должны быть. Не было ни малейшей причины, по которой наши чувства могли угаснуть или остыть. Ее дыхание ускорилось, и она запустила пальцы в мои волосы, когда я начал целовать ее шею, опускаясь к груди. Я мог сказать, что она ожидала неистового порыва, чего-то яростного и стремительного, но я так долго ждал, когда смогу получить полный доступ к ее телу, что не собирался спешить. Поэтому я медлил, изучая всю ту красоту, о существовании которой она даже не подозревала. Это было мучительно и сладко одновременно, и впервые в жизни я заботился о ком-то больше, чем о себе.
Я лежал на ней, когда снова вернулся к ее губам, а она прильнула ко мне с настойчивостью, в которой больше не осталось страха. И тогда это случилось – то, о чем я так давно мечтал. Я растворился в ее руках, в ее прикосновениях, растворился во всем. Соня часто повторяла, что не верит в родство душ, но я верил, что между нашими душами есть сходство, а гармония наших тел являлась чем-то большим, чем просто связь, тем, что было предопределено.
А когда все закончилось, я не хотел ее отпускать. Я смотрел на ее лицо, с ее горящими щеками и влажными прядями волос, и думал, животное ли это влечение или возвышенное слияние душ, она моя, а я ее.
Мы свернулись калачиком на боку, плотно обвив друг друга руками. Эмоции так переполняли меня, что мне казалось, будто я взорвусь. Я хотел сотню раз сказать ей, что люблю ее, но когда я взглянул в ее глаза, понял, что в этом не было нужды.
– О чем ты думаешь? – спросил я.
– Мы должны были сделать это очень давно.
Я нежно поцеловал её в лоб:
– Нет, это был тот самый момент.
Я знал, что она думала о жизни и судьбе, и при других обстоятельствах, она бы, наверное, прочитала бы мне лекцию о свободе воли. Вместо этого она провела пальцами по моей шее и улыбнулась.
– А ты о чем думаешь? – спросила она.
– О Редьярде Киплинге.
Ее рука застыла:
– Ты серьезно?
– Что, не думала, что я склонен к поэзии после секса?
Это вызвало у неё смех:
– Адриан, я давным-давно знаю, что ты способен на все. Я скорее ожидала Китса или Шекспира.
– Мне нравится сборник стихов. И тем безумнее говорить со мной, – я перевернулся на спину и закинул руку за голову, глядя сквозь прозрачный навес, – я думал о «Самке».
– Ладно, я действительно этого не ожидала.
– Это не о жестоких женщинах, хотя звучит именно так.
– Я знаю.
Конечно, она знала.
– Она знает, потому что предупреждает его, и её инстинкты никогда не отказывают, женский пол ее вида является более смертоносным, чем мужской. – Я закрыл глаза на мгновение, дрейфуя на волнах любви и истощения и телесного блаженства. – Наш пол – ничто по равнению с вашим, Сидни. Мужчины. Ты делаешь меня совершенно беспомощным, прямо сейчас. Ты такая красивая и сексуальная. И мы, ребята, не можем помочь сами себе. Мы воюем за вас, чтобы задобрить. Но у нас есть преимущество в постели.
Она повернула моё лицо к своим губам:
– Это было не так сложно для меня.
– Но у нас все проще. Ты – сила, ты – наша защитница, защитница наших детей.
– Ты продаешь себя словом, – сказала она. – Ты такой же сильный. Иначе я не была бы с тобой. Мы равны во всем, что происходит.
Я не чувствовал себя равным. У меня до сих пор было головокружительное чувство, что она богиня, спустившаяся на землю, которой я не достоин. В то же время, я не хотел зависеть исключительно от ее силы или использовать её для хранения своей жизни. Я хотел партнерства, союза точно так же, как мы имели, за исключением распространения в любой части нашей жизни. Мы хотели идти вперед рука об руку, и я хотел бы провести остаток своих дней, делая нашу любовь всё больше и больше.
– Я веду эту игру, – сказал я ей, – я должен был придерживаться Китса.
– Нет, приятно осознавать, что задумчивый Адриан по-прежнему тут.
– От этого трудно избавиться, даже с помощью таблеток.
Выражение ее лица смягчилось:
– Это страшно? Быть полностью отрезанным от духа?
