– А я знаю про Лыбедь легенду, – говорит Майя. – Она ведь жила именно на этой горе. И до самой смерти оставалась девственницей. Поэтому гору и назвали Девичь-горой.
– А почему… девственницей?
– Считала, видно, что никто не достоин её руки и сердца. И хотя к ней сватались десятки женихов, она всем отказывала.
– Слишком гордая была? – усмехается Жива.
– Скорее переборчивая. А когда постарела, то сама уже была никому не нужна. Сидела тут на горе, и с горя плакала, пока из слёз её не образовалась эта река.
– Да, поучительно.
Плавное течение реки на перекате убыстряется. Перед мостиком они замечают метровую в диаметре железную трубу, выходящую непосредственно из-под толщи горы и зарытую в землю на другом берегу. Что может вытекать из горы, непонятно?
– Хотя, на самом деле, гору эту назвали Девичьей совсем по другой причине.
– По какой?
– Из-за того, что здесь всё время пропадают девушки.
– А чего они здесь пропадают?
– Ну как? – уклончиво начинает Жива. – Говорят, много лет тому назад здесь объявился Чёрный Змий, который нападает только на девушек. Причём, выбирает он себе исключительно девственниц.
– А разве он до сих пор на них нападает?
Майя переступает рельсы, ведущие на мостик. Жива следует за ней.
– До сих пор.
– Что, серьёзно? – удивлённо спрашивает Майя, оглядываясь.
– Назад! – кричит Жива и хватает её за руку.
Прямо на них несётся скоростной поезд. Они едва успевают отскочить назад. Пара секунд мелькания вагонов – и вот он уже вдали!
– А ты этого Змия видела? – испуганно спрашивает Майя.
Непонятно, чего она больше напугалась.
– Нет. Его никто не видел. Даже Веда и Навка. За исключением, видимо, дочки Лысогора, которая нарисована на стене. Но она уже никому ничего не расскажет.
Идя по шпалам, они переходят мостик через Лыбедь. Затем они сходят на тропинку у подножия горы, а рельсы уносятся вдаль параллельно Столичному шоссе.
– Так, может, его здесь никогда и не было?
– Тогда откуда здесь на Девичьей и Змиев дуб, и Змиева нора? – спрашивает Жива, шагая впереди.
От трассы идёт такой шум, что уши закладывает, ничего не слышно.
– Не, – мотает головой Майя, – чего-то мне уже совсем не хочется туда идти.
Она останавливается и запрокидывает голову. Прямо перед ней возвышается легендарная Лысина – лишённый растительности крутой склон Девичь-горы. Деревья растут лишь у самого подножия, да ещё на самой вершине отчетливо просматриваются два деревца – две цветущих груши, растущих над обрывом.
Заметив, что сестра ушла далеко вперёд, Майя прибавляет шагу.
Жива поджидает её возле лысого пня. Пень на метр возвышается на землёй и полностью лишён коры. Повыше над пнём вырыта в песке нора.
– Здесь на Лысой даже пни лысые, – замечает Майя.
– Это точно. А то не Змиева нора?
– Нет, – усмехается Жива и смотрит на стоящий рядом бигборд.
Рекламные щиты, установленные вдоль шоссе, на самом деле выполняют иную миссию. Они отвлекают внимание водителей от входа на гору, и без того не слишком заметный с трассы из-за густых деревьев.
Пройдя несколько метров вперёд вслед за Живой, Майя замечает, что гора неожиданно расступается перед ней в виде огромной подковы, внутри которой расположено высохшее озеро, заросшее очеретом и метровым сухостоем. Между озером и правым отрогом горы поднимается вверх узкая тропинка.
– Ну, что, куда пойдём? – спрашивает Жива. – Может, сначала показать тебе Ведьмин яр?
– Покажи для начала мне этих идолов, – просит Майя.
– Ну, тогда нам дальше, в Русалочий яр.
Они проходят мимо заросшего метровым сухостоем котлована, скрытого от трассы столетними плакучими ивами.
– Кстати, именно здесь они и обитали.
– Кто?
– Русалки.
– Здесь? – удивляется Майя.
– Ну да. Ведь ещё совсем недавно здесь было озеро. Возможно, там, на дне, и лежат до сих пор их останки.
– А, правда, что русалки… ну, в них превращаются ведьмы, которых утопили?
– Нет, на самом деле, русалки произошли от змей. И хвост у них не рыбий, а змеиный.
– Ой, да ладно, – Майю передёргивает. – Хватит меня уже пугать.
Между высохшим озером и левым отрогом горы поднимается вверх тропинка, ведущая в Русалочий яр. Едва они заходят в яр, шум от шоссе стихает в несколько раз.
– Здравствуй, Девичья? Можно к тебе? – спрашивает Жива.
Они прислушиваются. ##Внезапная тишина, сдвиг###, – и… где-то рядом звучно отзывается кукушка.
– Можно, – кивает Жива, – пошли.
15. Чистильщики Лысой горы
В это время старший сержант замечает, что снизу к ним по дороге приближается команда парней. Одеты они разношёрстно: кто – в джинсах и свитерах, кто – в камуфляжных штанах и куртках. Бросается лишь в глаза, что все они стрижены налысо, а штаны их завёрнуты снизу так, что полностью видны берцы – высокие шнурованные ботинки.
Идут они колонной, по выправке напоминая военизированный отряд. Правда, вместо оружия у них на плечах – лопаты, мётлы, двуручные пилы и грабли.
– Смотри, да они тут все лысые, – замечает из сторожки О`Димон.
Димон-А замечает кое-что другое и пятится назад.
– Черти лысые! – едва слышно произносит он.
Возглавляет колонну парень по кличке Злой, а замыкает её увалень Добрыня, едва передвигающий ноги.
– А ну давай, нашу строевую, – предлагает Злой и сам первым звонко затягивает:
«Грань прямую проведи!»
Колонна отвечает ему задорной скороговоркой:
«За неё не выходи!
На всё трезво ты гляди!»
«Будь свободным – не кури!» – продолжает Злой, а колонна ему отвечает:
«Не трави себя внутри!
Жизнь прекрасна – посмотри!
Будь природным – не бухай!
Сам себя не убивай!
И тебя ждёт только рай!
Будь здоровым – не колись!
И в отряд наш становись.
И всё будет зашибись!»
Колонну нагоняет велосипедист на горном байке в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове. Тот самый Илья Муромский, который нарисован кем-то на подпорной стенке. Переведя цепь на самую короткую передачу, он с лёгкостью крутит педали, поднимаясь в гору без всяких усилий.
