– Были! – громко отзывается стоящий рядом Злой.
– А ты что, из этих? – удивляется Харитон.
Злой молча кивает.
– Есть! – слышится вновь чей-то громкий призывный клич.
Инквизитор замечает, что это кричит какой-то мужик с волчьей шкурой на спине.
– Есть! – отзываются дальние голоса.
– Есть! – кричит Злой, а затем вполголоса добавляет чернобородому, – смотрите, если замыслили что-то недоброе, Семаргл разорвёт вас на части.
– Семаргл?
– Да, наш бог с головой волка, – гордо отвечает Злой.
– Будем! – опять призывно кричит мужик в волчьей шкуре, и инквизитор замечает, что голову его прикрывает волчья голова.
– Будем! – разноголосо отвечают ему парни.
– А этот тогда кто? – спрашивает инквизитор.
– Будем! – громко отзывается Злой и вполголоса добавляет, – это наш волхв Лысогор.
Он идёт навстречу парням в белых вышиванках, несмотря на то, что сам он в камуфляжной форме. Злой – единственный из команды Кожумяки, кто примкнул также и к язычникам.
– Покайся! – бросает вслед ему инквизитор. – Грех поклоняться идолам!
Злой, не оборачиваясь, в ответ только усмехается.
– Восстаньте! – истошно кричит волхв Лысогор, вытаскивая меч из ножен.
– Восстанем! – отвечают ему.
– Восстаньте! – кричит волхв, потрясая мечом.
– Восстанем! – отвечают ему.
– Тот, кто вечен, тот не мёртв, – возглашает волхв. – Будь то! То закон, что явно.
– То закон, что явно! – повторяют все за ним.
– Всебог есть! – утверждает затем Лысогор, – Перун есть! Чур есть! Слава через нас за судьбы наши!
Он кланяется первому чуру, стоящему за пределами круга. Два жреца, держащие в руках по топору, втыкают их в землю по обе стороны от чура.
– Всебогу Перуну Чуру Сварожичу! – прикасается рукой волхв к чуру и добавляет, – слава Яриле – божией силе! Чур меня!
Вслед за ним все остальные язычники прикасаются к чуру и, глядя на острый нож Ярилы, произносят:
– Чур меня!
Лысогор переступает охранную канавку и заходит в круг.
– Тот закон, что явно! Бог есть все! Все есть бог! Всё есть всё!
Вслед за ним в круг вступают, произнося те же самые слова и воздев кверху руки, остальные язычники. Волхв тем временем подходит к вздыбленному из земли деревянному волку.
– Всебог есть! – взывает затем он к небесам. – Перун есть! Семаргл есть.
Он накладывает правую руку на голову волка.
– Всебогу Перуну Семарглу Сварожичу, – произносит он и целует волка в пасть.
То же самое проделывают и остальные.
Затем Лысогор подходит к идолам Перуна. Один из жрецов подаёт ему молот и забирает меч.
– Перун есть! Словен есть! Все здесь! – кричит волхв и кланяется. – Будь здрав Перун Сварожич!
Затем он обходит деревянных истуканов и перед каждым лупит молотом по камням-наковальням у подножия идолов.
Ты ж Перун!
Бог богов!
Дид дедов!
Царь царей!
Князь мечей!
Серьезные парни в белых рубахах ему подпевают.
Будь здрав!
В том прав!
Слава вам!
Слава нам!
Здесь да там!
Инквизитор Харитон, наблюдающий издали за этим действом, не вполне понимает, что символизируют эти камни и удары молотом по камням. Ему не ясно также, по каким еще предметам лупили этим молотом.
Он может только предполагать, что, скорей всего, это связь с преисподней. Он может только догадываться, какие ещё жертвы приносят своим богам эти товарищи, если в руках они держат топоры и мечи.
Находиться в одном лесу с угрюмыми парнями, глядящими, как волки, и с их предводителем чернобородому очень неуютно.
Тем временем волхв Лысогор обращается к собравшимся:
– Были зверичи – стали людичи! Я, волк, говорю это вам. Кто боится за себя – не бойтесь! Кто боится за род свой – не бойтесь! Кто боится за народ свой – не бойтесь! Пусть другие нас боятся! Я еж словен!
– Я еж словен! – вторят ему язычники!
– Скуйся и сверши то, что для тебя было страшно, – с воодушевлением продолжает Лысогор. – И ты увидишь, что такое бесстрашие! Не дай страху сожрать тебя. Оставь нежить голодной, а чернобога без корма. Перун на нашей стороне. Да поможет нам меч и молот Перуна, да поможет нам гром и молния, – заключает волхв.
Но этих слов инквизитор Харитон уже не слышит. Он уже далеко, он давно бежит прочь отсюда.
19. Небесный столб
Название своё Девичь-гора получила в честь женского божества. Сказывают, что в языческие времена здесь находилось святилище Лады Рожаницы – богини любви и брака. Древние славянки, предки нынешних ведьм, приносили ей в жертву первые весенние цветы и пели песни: «Благослави, Лада-мати, весну закликати».
Именно благодаря подобному жертвоприношению, сегодня существует обычай дарить любимым женщинам (воплощениям Лады) цветы.
Лада представляла собой молодую женщину с распущенными волосами, коронованную венком из первоцветов. Она ходила по земле в длинном красном сарафане и в белой сорочке и наблюдала, кто как живет.
Если человек жил по законам природы, она посылала ему удачу и указывала выход из самых безнадежных положений. Если же он преступал законы рода, она лишала его своей милости и отдавала на растерзание Маре – подземной богине смерти, одетой во всё чёрное.
Но, по-видимому, Лада занимала не слишком высокое положение в пантеоне славянских богов. Ниже её располагалось лишь капище Велеса на Подоле. Ну а выше всех забрался Перун.
Уйдя с Лысой, волхвы поклонялись ему на горе Старокиевской до тех пор, пока язычник Владимир Красно Солнышко не стал Крестителем. Предав веру предков, он повелел утопить идола в Днепре, а длинноволосых волхвов постричь налысо. Гора, на которой их остригли, стала называться Лысой. Здесь они и скрывались от преследований фанатиков новой веры.
С тех пор церквей и монастырей в Киеве построили так много, что всех их не сосчитать. Самый величественный монастырь – Киево-печерская лавра – расположен совсем неподалёку от Лысой. Вероятно, для того, чтобы не только уравновесить страшное влияние той Горы, но и затмить своим величием.
Правда, одним только ведьмам известно, что затмить тьму невозможно.
Жива и Майя, тем временем, выходят на левый отрог Девичь-горы, на ту легендарную лысую верхушку, которая прекрасно видна всем проезжающим по Столичному шоссе.
Девушки идут к обрыву по узкому гребню земляного вала. На самом деле, это бывший крепостной редюит, с позиций которого отлично простреливалась когда-то вся гора.
