– Потому что, как выяснилось, здесь самое подходящее для неё место, – разъясняет херувим. – Все прочие места небезопасны.
– Вы говорите о её приходе уже столько лет!
Херувим, улыбнувшись, отвечает:
– Нага задерживается. Но с минуты на минуту появится здесь. Поэтому всё должно быть готово к её приходу.
40. Давайте радоваться, петь и ликовать!
Свернув на Желанную поляну, оранжевый мусоровоз останавливается неподалёку от дуба. Зеленеющие ветви его, как игрушками, украшены серыми воронами и белобокими сороками.
Из кабины выскакивает бригадир и, тряхнув косой на своей бритой голове, подходит к компании.
– Все собрались? – спрашивает он.
– Все, – отвечает за всех Муромский.
– А где же Лысогор? – обращается он к Алексею.
– Сейчас подойдёт, – отвечает Злой.
Слышится призывный звук горна. Из Русалочьего яра один за другим выходят на поляну язычники в белых рубахах. Замыкает шествие волхв Лысогор.
– А вон, смотрите, и Навка к нам пожаловала! – восклицает кто-то.
С противоположной стороны из третьей потерны выходит на поляну женщина в красном сарафане.
– Навка, иди сюда! – подзывает её Лысогор.
Навка становится рядом с ним и Кожумякой.
– А где же остальные ведьмочки? – шутит кто-то. – Когда они уже появятся?
Никто даже не подозревает, что сверху валу, спрятавшись за кустами, за ними наблюдает ещё кто-то.
– Тихо, тихо! – поднимает руку волхв. – Слушайте все сюда! Полчаса назад была предпринята очередная попытка поджечь чуры Перуна. Мало того, какой-то фанатик хотел спалить там и Навку. Он привязал её к одному из чуров и облил их бензином. Но сам Перун не допустил этого и дождём с ясного неба загасил огонь. Слава Перуну!
– Слава Перуну! – откликаются язычники.
Из бритоголовых отзывается один лишь Злой. Заметив это, Лысогор добавляет:
– Бог нами правит. То закон, что явно. Не криво, но прямо. Скажем все «нет!» проискам тёмных сил!
Теперь уже все дружно горланят:
– Нет!
Лысогор продолжает:
– Накануне праздника Майи и Живы кому-то очень хочется уничтожить наше капище! Нас немного, нас можно пересчитать на пальцах. Но всё равно испокон веков все почему-то хотят нас истребить. Кому мешают наши идолы? Ведь христиан абсолютное большинство. Но, видно, фанатики настолько их боятся, что готовы лезть даже в непролазную чащу, чтобы спалить их. Мы никому не мешаем и никого не трогаем! Почему же нас всё время хотят извести?
– Эти фанатики уже всех достали! – выкрикивает кто-то!
– Гнать всех чёрных с нашей горы!
Из-за кустов выглядывает Великий инквизитор. Услышав возгласы, он пятится назад, готовый в любую секунду рвануть отсюда.
– Нет, парни, – выступает вперёд Навка, – не всё так просто. Этот фанатик – лишь мелкая пешка в руках более грозных сил. Уж поверьте мне. Ведь я вижу то, чего вы не видите. Знайте, что миром давно уже правят черти. Это они сделали людей одержимыми, зависящими от табака, алкоголя и наркоты. Это они сейчас стоят вон на валу и чему-то радуются.
– Где? – мигом оборачиваются все.
На валу, действительно, стоят двое чертей. Правда, на чертей они совсем не похожи. Они больше смахивают на гробовщиков, поскольку одеты в чёрные рабочие комбинезоны. На руках у них – белые рабочие рукавицы.
Один из гробовщиков, бородатый, держит в руке лопату. Другой, безбородый, сжимает в руке молоток.
Помахав всем приветливо белыми рукавицами, и в особенности самой Навке, они тут же принимаются весело петь.
– Всех вас – в могилу,
всех вас – в могилу,
всех вас – в могилу
мы сведём!
– За ними! – бросает клич Злой.
От резкого возгласа взлетает с дуба стая сорок.
– Стойте! – останавливает бритоголовых Муромский. – Голыми руками их не возьмёшь. Их вообще ничем не возьмёшь. Мы им всё равно ничего не сделаем.
– Он прав, – кивает Навка. – Они неистребимы. Эти черти уже повсюду. В их руках давно уже весь мир. Вот почему они так нагло и танцуют перед вами. Битва проиграна. А люди даже не подозревают об этом, – вздыхает напоследок она.
Неожиданно справа к чертям присоединяется чертёнок, очень похожий на пионера-горниста. Приставив золотистый горн ко рту, он радостно трубит в него, возвещая о чём-то. Тут же слева подбегает к ним ещё один бесёнок, держа в руке снятую вуаль.
Взявшись все вместе за руки, они становятся в круг и пускаются в пляс.
– Радоваться,
давайте радоваться,
давайте радоваться,
петь и ликовать!
– Да, – горько вздыхает Кожумяка и склоняет голову, при этом коса его неловко повисает ему на щёку, – эту битву мы проиграли, спасения нет. Черти, змеи полностью овладели миром. И не в честном бою, нет. Они сделали это хитро, исподтишка, споив людей, подсадив на наркоту, превратив людей в управляемых зомби, идущих навстречу своей погибели.
– Весело,
ах, как же весело
станцуем скоро мы
на могиле той!
Кожумяка поднимает голову и обводит взглядом небольшую горстку собравшихся.
– Но вот, что я вам скажу, хлопцы, – обращается он к ним точно так же, как если бы Тарас Бульба обращался к своим товарищам. – Нас немного. Остались только вы да я. И вот спрашиваю я, а кому ещё, как не вам и мне, трезвым и видящим истину воевать с этой нечистью? И отвечаю. Больше некому. Если не мы, то кто? – взмахивает он головой, и коса его возвращается на прежнее место.
– Верно! – ответствуют ему многие из собравшихся.
– Вы видите, какой сегодня на Лысой невиданный слёт нечистой силы. Но знайте, что сегодня последний день, когда эти черти торжествуют. Торжествуют перед тем, как уйти под землю и затаиться там, чтобы переждать летнее время. Наше солнце всё выше, а лето всё ближе. Сегодня ночью мы должны спалить всю эту нечисть на Майском костре.
Услышав последние слова, весёлые танцоры застывают на месте. Затем четыре чёрта разрывают круг и тут же разбегаются в разные стороны.
– Твоя правда, Кожумяка, – говорит ему Лысогор.
До него вдруг доходит, что находятся они все на Желанной поляне, и всё, произнесённое здесь, мгновенно достигает ушей Перуна и прочих языческих богов.
– Поэтому не отчаиваемся и срочно приступаем к работе. Костёр поставим там, на Ведьмином лугу, – показывает Кожумяка рукой, – и такой высокий, чтобы видно его было всем и отовсюду. За работу!
