— Я всегда веду себя любезно, — сказала она, но немного испугалась.
— Докажи. — Он понизил голос. — Расскажи, почему ты пришла сюда темной ночью. Что ты надеялась здесь найти?
Тори понимала, что он сможет заставить ее пойти с ним, если захочет. А почему бы ей не прибегнуть к его помощи? Она уступит ему и тем самым обведет вокруг пальца.
Тори закрыла глаза. Но и с закрытыми глазами она видела его — его внушительный облик запечатлелся в мозгу. У него есть все: красота, сила, природная честность, — хотя это может быть лишь видимостью. Но она так хочет ему верить. Стоит ли ей рискнуть? Она опустила голову, посмотрела на руку, державшую ее руку, и взвесила все за и против.
Первым побуждением было не открывать ему всего. Но у нее мало времени, а единственный способ влезть на чердак — это с его помощью. Марк — тот человек, которому она сейчас может довериться… пусть и не полностью. Рискнуть? А какой у нее выбор? К тому же лестницу он все равно увидит и сделает свой собственный вывод.
Значит, сказать ему? Почему нет? Что она приобретает, если не скажет? Тори приняла решение и вдруг… успокоилась.
— О’кей. Я искала что-нибудь, что могло бы дать мне новую ниточку к тому, чтобы выяснить, что же в действительности случилось, когда мой отец был уволен.
Он смотрел на нее сверху вниз, недоверчиво качая головой.
— Тори, это было очень давно.
Она вздернула подбородок:
— Значит, пришла пора узнать правду.
Он тяжело вздохнул:
— Ты очень любила отца, да?
— Да. Больше всех на свете.
Он поморщился, а она удивилась: почему? Разве он никогда никого не любил? Или его не любили? Разве он не знает, какую это придает смелость?
Раздумывать об этом бесполезно. Если ей удастся получить его помощь, что ж, тем лучше.
Входная дверь была открыта — Тори не закрыла ее, когда уходила. Они быстро вошли внутрь. Марк включил фонарь и осветил пустую комнату.
— Ничего нет. Что здесь было пятнадцать лет назад? Что ты надеешься найти? — Он посмотрел на нее. — Думаешь, стены заговорят и раскроют тебе все секреты?
— Я хочу попасть на чердак, — сказала Тори. — Дверь, кажется, закрыта.
Он придвинулся к ней, спрашивая себя, какие тайны скрываются в глубине этих зеленых глаз.
— Что там, на чердаке?
Преодолевая охватившую ее дрожь, она твердым голосом сказала:
— Я точно не знаю.
Он покачал головой:
— Придумай что-нибудь пооригинальнее.
Тори чувствовала, что придется сдаться, но всего она не скажет.
— Моя мама говорила мне, что на чердаке остались вещи, — медленно произнесла она. — Я… мы уезжали в такой спешке, что не могли взять все.
Он кивнул и заметил:
— Это было очень давно. С тех пор здесь жили другие люди.
— Знаю. Но я должна посмотреть. — Тори встретилась с Марком глазами. Только бы он не прочитал в ее глазах мольбу! — Пожалуйста, Марк. Мне очень нужно посмотреть, что там на чердаке.
Он долго смотрел на нее и наконец согласился:
— Что ж, давай посмотрим.
Без малейшего усилия он открыл дверь на чердак и влез следом за ней в пыльное помещение. Свет от фонаря бросал зловещие тени и прыгал между балками. Потолок был низким, и им пришлось пригнуться, чтобы подойти к сложенным коробкам и старым чемоданам.
Тори быстро просмотрела содержимое коробок и занялась чемоданами — один чемодан показался ей знакомым. Марк поддел замок перочинным ножом и откинул крышку.
Тори внимательно оглядела лежащие в чемодане вещи. Это были напоминания о другой жизни, очень-очень далекой, но она сразу их узнала. Ее школьная форма. Мамино шерстяное пальто. Отцовские свитеры. А подо всем этим — фотоальбом и пачка каких-то бумаг. У нее часто забилось сердце. Она не ожидала, что это так ее потрясет. Она просматривала бумаги, а Марк наблюдал за ней, но больше ни о чем не спрашивал.
Альбом Тори отложила в сторону, а он удивился: почему ее это не заинтересовало? Он взял альбом и стал перелистывать, пока она осматривала чердак, держа высоко в руке фонарь. На фотографиях он увидел круглолицую девочку — такой Тори была когда-то. Он улыбнулся.
— Как это тебе удалось так преобразиться? Ты совсем не похожа на ту вредную, толстую девчонку.
— Магия, — отшутилась она, не прерывая своих поисков. — Поменяла толстую корову на мозги.
Он продолжал рассматривать фотографии. Джарвис, дворецкий, на фото выглядел таким же, каким Марк его помнил, — полный достоинства и сдержанности. Мать Тори — симпатичная худенькая женщина с озабоченным взглядом.
— Черт, — пробормотала Тори. — Этого здесь нет.
Он подождал с минуту, но, поскольку она ничего больше не сказала, нетерпеливо спросил:
— Что ты искала?
Она не ответила и стала складывать вещи обратно в чемодан.
Он протянул ей альбом.
— Взгляни на эти фотографии, — сказал он, открыв альбом на снимке юной, пухлой Тори.
Она со вздохом замотала головой, не глядя на него.
— Я не могу, — сдавленным голосом сказала она. — Не сейчас. Я просто не могу.
Марку сделалось ее жаль. Жизнь ударила всех, но, кажется, Тори пострадала сильнее других. Но он все-таки не мог поверить, что она не захочет посмотреть фотографии, поэтому сунул альбом под мышку.
Они спустились вниз, и Марк спросил:
— Теперь что?
Она выглядела усталой и разочарованной. Марку пришло в голову: а не воспользоваться ли ее растерянностью и не попытаться выведать у нее, что она здесь надеялась найти. Но, взглянув на ее печальное хорошенькое личико, он не решился. Духу не хватило. Может быть, он сделает это позже.
— Наверное, мне лучше вернуться и лечь спать, — сказала Тори. — До рассвета в любом случае я не смогу еще куда-нибудь пойти.
— Не намекнешь куда? — Марк вопросительно поднял бровь.
Тори отвернулась.
— Что ты ищешь? Что ты надеялась найти в чемодане?
Тори посмотрела на Марка, и по ее лицу он понял, что она обдумывает ответ.
— Ты ведь не знаешь, — мягко заметил он, — а вдруг я уже это нашел и спрятал.
— Нашел что? — быстро спросила она.
— То, что ищешь ты. Почему бы тебе не сказать, что это?
Тори искоса на него взглянула. Он думает, что может ею манипулировать, а она должна убедить его, что все угольки в золе давно истлели. И это так! Ведь он один из тех людей, один из семьи, которая так безжалостно обошлась с ее отцом. Ей следует это помнить.
Но она в тупике. Она обыскала пещеры. Она обыскала чердак. Других нитей у нее нет.
