Человек, ради которого они сюда пришли, сидел в углу. По его виду было ясно, что он сидит здесь уже очень давно и уходить не собирается. Марк указал на него Тори, и они подошли к нему.
Гризуолд был пьян и выглядел бледным, высохшим подобием того щеголя, каким когда-то был. Он уставился на Тори тусклыми глазами и не вспомнил, кто она и после того, как она себя назвала. Но имя Джарвиса Сандза, кажется, вызвало у него какие-то воспоминания.
— Джарвис? Джарвис? Дворецкий в Шангри-Ла? Да, был такой. И что с ним?
— Вы его помните? Вы помните, что случилось?
Гризуолд нахмурился:
— Я должен был получить его работу. А они наняли меня шофером, потому что леди хотела покрасоваться перед подружками. Я целыми днями мыл машины. — Он помотал головой. — Нет. Я ничего не помню.
— А пропавшие сокровища дона Карлоса? Вы должны это помнить.
Гризуолд наморщил лоб, но не было понятно, услышал ли он вообще ее вопрос.
— Он сказал мне не уходить, но я все равно ушел, — грустно произнес Гризуолд. — Я ушел, и он был прав. Мне не надо было уходить.
— Кто? Мой отец?
Гризуолд стал озираться по сторонам, и тогда Марк потянул Тори за руку и тихо сказал:
— Бесполезно. Он не может ничего сообщить. Говорят, что он всегда пьян. Сомневаюсь, что он что-либо знал.
Тори растерянно кивнула. Она была очень огорчена. Она так рассчитывала на бывших слуг! И вот теперь, когда нашла хоть одного, он оказался бесполезным.
— Это какое-то проклятие, — сказала она Марку, когда они вышли из таверны. — Почти все из того поколения либо умерли, либо ничего не помнят.
— Скорее анекдотично, — пробормотал он. — Но не впадай в уныние. На свете много всего хорошего.
Тори посмотрела на него и покачала головой:
— И это ты даешь мне ободряющий совет?
— Я бываю периодически счастлив. И даже оптимистичен.
— Но не надолго, готова поспорить, — сухо заметила она.
Выйдя на улицу, они заметили блондина, который помахал им в таверне. Он стоял у огромного черного «харлея». Блондин снова им помахал и пошел навстречу.
— Ты меня не помнишь? — дружелюбно улыбаясь, спросил он.
— Ты — Билли Дарнелл?! — воскликнула Тори.
Он кивнул:
— Точно.
Тори схватила его за руку.
— Ты помнишь Билли? — спросила она, обернувшись к Марку. — Его мать Эллис работала кухаркой в поместье.
— Да, это я. — Билли был доволен, что его узнали.
Билли на год младше Тори, и они, дети слуг в Шангри-Ла, хотя и не были очень дружны, тем не менее порой вместе играли.
— Я тоже рада. Как твоя мама?
— Хорошо. Она теперь живет в Лос-Анджелесе, поближе к семье моей сестры.
— Мы с Билли ходили с твоим отцом в походы, собирали минералы, — сказала она, обращаясь к Марку. — Мы вставали на заре, брали с собой рюкзаки с едой и шли вдоль утеса. Твой отец вел нас к укромным бухтам и расщелинам, о существовании которых никто не подозревал. Мы находили куски кварца, камни с амфиболом или мусковитом. Специальным молотком он выбивал из скалы образцы породы. Мы с Билли заворачивали куски в бумагу и укладывали их в холщовые мешочки, чтобы отнести домой. — Тори улыбнулась. — Какое замечательное было время!
— Да уж. — Билли тоже расплылся в улыбке.
Марк вспомнил про походы, но рассказ Тори породил пустоту у него в душе. Он знал, что отец собирал камни, но не обращал на это внимания, нетерпеливо слушал, когда отец начинал об этом разговор. Наверное, из-за его равнодушия отец никогда не приглашал его в эти походы. А может, он уже вырос, когда у отца появилось это хобби. Ему тогда было семнадцать, а Тори — двенадцать.
Выходит, чем дальше, тем больше обнаруживаются такие стороны жизни и характера отца, о которых он ничего не знал.
О чем теперь сожалеть? Слишком поздно. Марк поморщился. Он не привык к подобным сожалениям и чувствовал себя неуютно. Он посмотрел на Тори, и почему-то ему стало легче. Она словно луч света в прошлое, о котором он не думал годами. Впервые он понял, что рад тому, что она приехала в Шангри-Ла.
Тори заговорила о сокровищах, и Марк прислушался. Билли помнил историю с золотом, но ничего не знал о том, куда оно подевалось, кроме того, что писали газеты — будто Хант утопил сокровища в море.
— В округе не осталось никого, кто раньше работал в поместье, — сказал Билли. — За исключением Гризуолда, конечно. Но какая от него теперь польза?
Они поговорили еще несколько минут, Тори с Билли обнялись и попрощались. Он уехал на своем мотоцикле, а Тори с Марком вернулись к лошади.
— Я завезу тебя домой, — сказал Марк. — А потом мне нужно доставить эту леди обратно, пока она не начала требовать ланча.
Тори улыбнулась — он добрый, любит лошадей. В глубине души она всегда знала, что он хороший человек… Если только годы, проведенные за океаном, не изменили его. Возможно, его семья и поступила жестоко с ее отцом, но Марк не имел к этому отношения. Во всяком случае, прямого отношения.
Закрыв глаза и отдавшись движению, она раздумывала о жизненных коллизиях. Сегодняшний день принес ей разочарование — своих целей она не достигла. А если она так и не найдет правду об отце? Что, если правда спрятана где-то там, о чем не знает никто из тех, кто живет сейчас? Сможет ли она вернуться домой и продолжать жить с этим незнанием и быть счастливой? Не похоже. А мама? Выйдет ли она из депрессии, в которую погружена вот уже много лет?
Но страшнее другое: она обнаружит правду, и эта правда окажется ужасной. Если отец на самом деле был виновен? Она не хочет об этом думать! Ее мозг этого не выдержит.
Впереди на холме стали вырисовываться очертания Шангри-Ла. Она ведь обещала Карлу вернуться вовремя и посмотреть еще раз вместе с ним карту! Она опоздала, и он разозлится.
Тори повернулась и посмотрела на Марка:
— Я могу поехать с тобой к твоему соседу? Мне что-то не хочется возвращаться в дом.
Он кивнул:
— Конечно.
Тори откинулась назад и прижалась к нему, а он не стал возражать. Он такой сильный, надежный, и у нее в голове промелькнуло — фантазии, конечно, — а вдруг он станет ее защитником в этом мире, ее «рыцарем»? Единственная проблема — Марк не для таких, как она. Она ведь пыталась привлечь его внимание, когда была круглощекой девчонкой. И ничего не получилось.
Сейчас он замечает ее лишь потому, что она своими нелепыми выдумками и поисками угрожает репутации его семьи. Тори улыбнулась. Ирония судьбы.
— Как такое случается, — бросила она через плечо, — что важные события, которые изменяют целые жизни, по истечении нескольких лет совершенно забыты и никто о них ничего не помнит?
