Марк снова задумался.
— Я ничего этого не помню, но ведь там была ты, а не я.
— Вот в чем загвоздка — никого из нас там не было. Когда мы приехали домой, еще никто не вернулся. Даже остальная прислуга отсутствовала. Никого не ждали до утра понедельника. Но через час мой отец пошел к вам в дом. Он хотел, чтобы все было готово, когда вернется мистер Хантингтон. Хотя мог этого не делать. — Тори закатила глаза. — У него всегда было это чертово чувство ответственности к работе… и по отношению к твоему отцу тоже.
Марк кивнул и слегка улыбнулся:
— Я помню его именно таким. Я знаю, что мой отец был к нему очень привязан.
Тори тоже кивнула:
— Твой отец появился неожиданно около восьми вечера. Мой отец вышел встретить его на площадку перед домом. Он сообщил ему о пропаже драгоценностей — он зашел в библиотеку и увидел, что стеклянная витрина пуста. Он обыскал все кругом, надеясь, что кто-то их переложил. Твой отец кинулся в дом, и они оба весь вечер провели в поисках.
— А полицию они не вызвали? — нахмурившись, спросил Марк.
Тори покачала головой:
— Мой отец вернулся домой около полуночи и рассказал нам, что произошло. Он сказал, что мистер Хантингтон не хотел вызывать полицию, пока не поговорит со всеми. Он хотел убедиться, что никто не взял драгоценности, а если взял, то сам вернет их. Он не хотел скандала.
— Он кого-нибудь подозревал? — Марк пристально смотрел на Тори.
Она выдержала его взгляд и со вздохом ответила:
— Нет. На следующий день, когда все вернулись, позвали полицию. Полиция опросила всех. И кто-то обвинил моего отца.
— Только потому, что он находился в доме в то самое время.
Тори не сразу ответила. Факты иссякли. Остаются предположения.
— Я думаю, что этот кто-то сообщил полиции кое-что еще, выдумал небылицы о моем отце. У этого человека были причины — он нуждался в деньгах и, возможно, сам и украл драгоценности.
— Нуждался в деньгах, — повторил Марк. — Вот и мотив.
Они помолчали. Наконец Марк заговорил:
— Пятнадцать лет назад у моей семьи были большие денежные проблемы. Ты это знала?
— Я… нет. — Тори была поражена.
— Насколько я помню, в основном это было связано с налогами. Мне пришлось работать, чтобы оплатить учебу в колледже. Мардж отказалась от своих планов по ремонту дома, потому что у нас не было на это денег. У отца была какая-то собственность на Гавайях, и он ее продал. Так что мы соскребали остатки.
— Я этого не знала.
Марк повернулся к ней и просмотрел прямо в глаза:
— Ты же меня не подозреваешь.
— Конечно нет.
— Или моего отца.
— Нет.
— Или кухарку, или Гризуолда, или кого-то из слуг.
Тори пожала плечами:
— Нет оснований подозревать кого-либо из слуг.
Он поднял бровь:
— Рики?
— Рики? — поразилась Тори. — Нет, конечно нет.
Марк знал имя человека, которого она подозревала, но не назвал.
— А случайная кража? Вор-взломщик? Кто-то из деревни?
Она снова пожала плечами:
— Не исключаю такую возможность.
Он кивнул и сделал глубокий вдох, прежде чем сказать:
— Тогда есть очевидный подозреваемый. Как насчет твоего отца?
Тори передернуло.
— Именно так и решили. Спустя несколько дней его арестовали и отправили в окружной изолятор. — Голос у нее задрожал. — Это было ужасно.
— Представляю.
Тори было тяжело дышать. Если бы было можно стереть в памяти те события!
— Он настаивал на своей невиновности. Мама тяжело заболела. Мне пришлось бросить школу и остаться дома, чтобы ухаживать за ней. Не думаю, что она когда-нибудь поправится.
— Тори, я тебе очень сочувствую. — Марк с жалостью смотрел на нее, потом отвернулся, запустил руку в волосы, взъерошив свою густую шевелюру. — Я не вникал в это. Меня там не было тогда, я не знаю всех подробностей…
— Ты был далеко, учился. Что ты мог сделать?
— Потом я узнал, что сокровища нашлись в пещерах. В том месте, где изначально их спрятали испанцы. Странно, правда?
— Да. — Тори старалась говорить спокойно. — Не было неопровержимого доказательства того, что отец виновен. Полиция нашла драгоценности, и его сразу же после этого освободили. Но… все равно он был уволен. И так и остался с пятном подозрения.
Марк уставился на океан.
— Раз сокровища были найдены, его могли бы взять обратно, — пробормотала она.
— Тори, не строй иллюзий, — резко произнес Марк. Но тут же пожалел о своей резкости и повернулся к ней: — Мой отец считал твоего отца добрым другом и лучшим из всех работавших у него дворецких. Я уверен, что он пытался найти способ, чтобы оставить его, но были люди, которые отсоветовали ему это сделать.
— Ты говоришь о Мардж?
Марк кашлянул и снова отвернулся.
— Там, где дело касалось Мардж… Отец не умел ей противоречить.
— Выходит, из-за того, что он не мог возразить Мардж, нас выкинули, как беженцев, на улицу.
Марк нахмурился:
— Едва ли как беженцев. Уверен, что вы уехали на машине.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
— Понимаю, и знаю, как это было тяжело. И несправедливо. Но жизнь часто поворачивается несправедливой стороной. Большинство людей находят выход, как это преодолеть.
Тори бросила на него гневный взгляд. То, что он говорит, правда, и тон его не был холодным или равнодушным, но она-то хотела услышать не эту горькую правду.
— Что еще? Что еще рассказал твой отец? Что он говорил о моем отце?
Марк задумался и несколько минут молчал. Потом поднял голову и произнес:
— Отец ничего об этом не говорил, когда я приехал в тот год домой. Эта тема не обсуждалась, ее замалчивали.
— Ясно.
Ясно, что ее не удовлетворил его ответ, но что он мог поделать? Марк вздохнул и грустно ей улыбнулся:
— Но спустя год, уже после смерти Рики, он заговорил со мной об этом. Вечером после похорон. Он слишком много выпил и не мог сдержать слез. Да и я тоже. Вдруг он начал говорить о сокровищах. Он сказал, что, возможно, нам не следовало вообще забирать сокровища из пещер, когда их там обнаружили впервые. Возможно, так распорядилась судьба… или дух дона Карлоса попытался вернуть золото туда, где ему следовало находиться. Тогда он и поместил сокровища в депозитную ячейку в банке. Чтобы не было искушения выставлять их в стеклянной витрине в библиотеке.
