– А куда делись остальные двадцать?
– Мы предоставили возможность купить их нашим старым
служащим, которым можно доверять. За небольшим исключением, они никогда не
присутствуют на совещаниях. Удовлетворяются дивидендами. Но если они уходят от
нас, то обязаны продать свои акции.
– Значит, Эдгар унаследовал долю акций отца и доставил вам
этим кучу неприятностей.
– Как мне кажется, – заявил Эддисон, – Фрэнк Джайлс Феррел
совершил в своей жизни одну-единственную ошибку. Его ошибка – это его сын Эдгар.
У Фрэнка не было образования, но он много работал. Эдгар был его единственным
ребенком, и Фрэнк решил, что Эдгар не должен и не будет надрываться, как его
отец. Старая история. Как только Эдгар достиг совершеннолетия, он получил в
подарок автомобиль. Он получил образование в хорошем колледже – его отец
попытался устроить ему беззаботную жизнь.
– Как же вы допустили Эдгара до участия в деле?
– Когда Фрэнк умер, акции перешли парню. Он не хотел
продавать их даже по высокой цене. Вот тут-то я и просчитался. Я решил, что
бизнес ему скоро надоест и он все же решит уступить акции. Но все вышло совсем
иначе. Во-первых, он приходил в контору лишь время от времени, далеко не каждый
день. Во-вторых, постоянно совал нос туда, где ничего не понимал, считая, что
оказывает мне помощь. Черт побери, Мейсон, я не выношу его!
– Понятно. И вы хотите, чтобы его жена развелась с ним?
– В интересах дела – да. Это его скомпрометирует и развяжет
мне руки.
– Других причин желать этого развода у вас нет?
– Поймите меня правильно, Мейсон. Я бизнесмен. Когда мне
приходится иметь дело с Эдгаром, я холоден, как рыба. Если окажется, что он
свил любовное гнездышко, где развлекается со своей милашкой, то Лоррейн
убедится в этом и заставит его пойти на развод. При этом она получит свою долю.
Понимаете?
– Пожалуй, да.
– При разводе Лоррейн получит часть акций. Я куплю их у нее
и тогда смогу контролировать все дело. Эдгару придется уступить мне. Он либо
продаст и свои акции, либо, как другие держатели, будет получать дивиденды, но
не сможет вмешиваться в дела.
– Вы так ненавидите своего партнера?
– Не то что ненавижу, а терпеть его не могу.
– Но на его жену эти чувства не распространяются?
– Лоррейн совсем другое дело. Она очень мила, очень
привлекательна. У нее светлая голова. С ней я смогу договориться. Если она
получит половину акций Эдгара, это будет прекрасно. Но, в конце концов,
неважно, сколько она получит. Главное – контрольный пакет будет у меня. Вот что
мне нужно. С вашей помощью я застигну Эдгара в любовном гнездышке.
– И когда мы отправимся?
– Сегодня после обеда.
Мейсон взглянул на часы:
– Хорошо. Но не возвращайтесь в свою контору, не появляйтесь
нигде, где бы вас можно было найти. Встретимся в семь часов на углу «Ричмонда».
До этого не связывайтесь ни с конторой, ни с полицией.
– С полицией?
– Да.
– А при чем здесь полиция?
– Это связано с тем вашим шантажистом, с Хенселом. Так что
делайте, что я вам сказал, и не задавайте лишних вопросов.
– Полиция, боже мой, Мейсон, мне это не нравится.
– А кому нравится? – ответил Мейсон, вставая из-за стола и
подходя к шкафу с одеждой.
Глава 7
– Осторожнее, – сказал Эддисон. – Это за перекрестком. Уже
недалеко, там, где поворот налево… Осторожно, поворот крутой… ну вот здесь…
теперь налево по этому проселку.
Мейсон вывернул рулевое колесо, автомобиль с трудом
продвигался по разбитой дороге.
– Это здесь вы подобрали Веронику? – спросил он.
– Она стояла вон там, на шоссе, на самом повороте.
– Понятно.
Вглядываясь в даль сквозь ветровое стекло, Эддисон вдруг
заметил:
– Никаких огней ни на участке, ни в доме не видно, пожалуй,
Феррела здесь нет. Видимо, Лоррейн ошиблась. Должно быть, он и вправду
отправился на Северо-Запад.
– Ну раз мы уже приехали, – сказал Мейсон, – давайте
постучимся в дверь, убедимся, что действительно здесь никого нет.
Мейсон остановил машину и, открыв дверь, вышел. Эддисон
последовал за ним.
Поднявшись на крыльцо дома, адвокат спохватился:
– У меня же в автомобиле, в отделении для перчаток, есть
фонарик, пойду принесу его. – Ну что? – спросил он, вернувшись и подойдя к
Эддисону.
– Стучал, стучал, никто не отзывается.
– Ну ладно, – сказал Мейсон. – Теперь мы полностью
убедились, что вашего компаньона здесь нет. Давайте осмотрим местность.
Луч фонарика Мейсона заскользил по стене и окнам дома. В
нижнем этаже все окна были закрыты, шторы опущены. В верхнем этаже одно из окон
было не зашторено. Луч фонарика остановился на нем. Сквозь стекло был виден
потолок комнаты.
Неожиданно адвокат замер на месте.
– Что такое? – спросил Эддисон.
– А разве вы ничего не заметили?
Эддисон сделал шаг назад, внимательно всматриваясь в окно.
– Разбито стекло, – вдруг сказал он.
– Маленькая круглая дырка, и от нее расходятся трещины, –
сказал Мейсон.
– Черт побери! – воскликнул Эддисон. – Да это же…
– Это след от пули, – подтвердил Мейсон.
– Мы должны узнать, что случилось, – сказал Эддисон.
Они еще раз обошли дом, пытаясь открыть двери и окна. Но все
было крепко заперто.
– Мне это не нравится, – сказал Эддисон, – мы ведем себя как
взломщики. А вдруг нас кто-нибудь увидит?
– Все окна заперты изнутри, – заметил Мейсон, – задняя дверь
тоже заперта, попробуем еще раз парадную дверь.
Мейсон нажал на ручку, и неожиданно дверь на хорошо
смазанных петлях бесшумно отворилась. Они очутились в прихожей дома, сам запах
которого свидетельствовал о том, что здесь уже несколько месяцев никто не жил.
– Что ж, стоит заглянуть, – предложил Эддисон.
– Но это может быть опасно. Суньте руки в карманы и следуйте
за мной, я хочу посмотреть, что творится в комнатах.
– Если Феррел узнает о нашем визите, это ему явно не
понравится, – сказал Эддисон.
– Это никому не может понравиться, в том числе и полиции.
Идемте.
