Мейсон вошел в большую, по-канцелярски обставленную комнату.
За одним концом длинного дубового стола сидел сержант Голкомб и нервно мусолил
во рту потухшую сигару, ближе к середине стола – Эрик Хенсел, видимо вернувший
себе прежнюю самонадеянность, и курил сигарету.
У другого конца стола сидела стенографистка.
Лейтенант Трэгг пропустил вперед себя Мейсона, закрыл дверь
и показал на стул:
– Садитесь, Мейсон.
Сержант Голкомб ухмыльнулся при виде адвоката и вновь
обратился к Хенселу:
– А теперь повторите все сначала. Пусть Мейсон услышит ваш
рассказ.
– Помните, Хенсел, – заметил Мейсон, – эти люди не могут
гарантировать, что вы избежите ответственности. Они…
– Бросьте ваши адвокатские штучки, – прервал его Голкомб. В
голосе сержанта слышалась угроза. – Когда вы услышите всю историю, запоете
по-другому.
Зеленые глаза Хенсела на мгновение остановились на Мейсоне.
– Умнейший парень, – саркастически заметил он. – Я занимаюсь
тем, что вынюхиваю информацию, – начал Хенсел, глубоко затянувшись сигаретой. –
Если я нахожу что-нибудь любопытное, передаю это Джорджу Дундасу для его
колонки сплетен. Он платит мне наличными. На эти деньги не проживешь. Но, имея
доступ к информации, всегда можно подработать.
– Все ясно, дальше, – сказал Трэгг.
– Я слежу и за тем, что говорится здесь, в управлении
полиции. Те сведения, которые мне удается получить, разумеется, вовсе не носят
конфиденциального характера. Просто это та информация, которую выдают для
прессы. Именно таким образом до меня дошло, что здесь был Перри Мейсон, чтобы
вызволить девицу, попавшуюся за бродяжничество. Мне показалось, что для такого
видного адвоката это не совсем подходящее дело – возиться с бродягами. Я решил
покопаться в этом случае. Оказывается, Мейсон вызволил некую девочку из тюрьмы,
внеся залог. Я поговорил с полицейским, имевшим касательство к этому делу. Он
передал мне все, что обычно сообщает прессе. Я отправился по горячим следам в
отель «Рокевэй», где остановилась эта девчонка. Там узнал, что номер она
получила по приказанию самого управляющего. Я подошел к управляющему,
поинтересовался, чего ради он заботится о какой-то девке. Он послал меня к
черту. Я заметил, что эту блондинку посадили за решетку за бродяжничество и
вряд ли ему бы понравилось, появись в газете заметка о том, что в его отеле
жила бабенка, которую упрятали в тюрьму. Тем более ему не хотелось бы, чтобы
все узнали, что комнату эта бабенка получила именно благодаря ему. Его жене эта
новость тоже не могла понравиться. Тут он раскололся и все выложил. Он сказал,
что ему звонил Джон Эддисон и просил его пристроить в гостиницу эту девочку.
Эддисон поручился за нее.
Я сразу учуял, чем это пахнет. До сих пор я занимался
мелочами, а тут подвернулось крупное дело. Я решил потолковать с самой
Вероникой Дэйл.
Она очень лестно отозвалась о Перри Мейсоне и об Эддисоне,
сказала, что он милейший человек, во вторник вечером он подобрал ее, голосующую
на шоссе, и помог устроиться в отеле.
Тогда я направился к Эддисону. Он разговаривал со мной
довольно резко. Я решил, что дам ему возможность все обдумать. Оставил ему свой
телефон.
По этому телефону мне позвонил Мейсон. Я пришел к нему в
контору. Самого его не было. Его секретарша посоветовала мне снять шляпу,
положила ее на угол стола. Тут вошел Мейсон. Он начал заговаривать мне зубы. Я,
конечно, разозлился. Я собрался уйти, взял шляпу и увидел в ней чек на мое имя
на две тысячи монет, подписанный Эддисоном. Я решил, что не стоит задавать
лишних вопросов, взял чек и отправился в банк. Я ничего не подделывал. Я –
обыкновенный шантажист, и только.
– Понятно, – сказал Трэгг. – А теперь расскажите подробнее
об этой девушке.
– Я уже все рассказал о ней.
– Где Эддисон подобрал ее? – спросил Трэгг.
– Где-то недалеко от Верд-Каньона.
– Поточнее.
– Как я понял из разговора с ней, примерно милях в
десяти-пятнадцати от него.
– Значит, Джон Райсер Эддисон проследовал по шоссе от
Верд-Каньона во вторник вечером.
– Именно так, – согласился Хенсел, – иначе он бы не встретил
ее.
– Когда это было?
– Она явилась в отель примерно без четверти десять, а в
десять тридцать ее уже взяли за бродяжничество.
– А где теперь эта девушка?
– Не знаю, но готов держать пари, с помощью Джона Эддисона
ее можно отыскать. Когда эти старые козлы начинают проявлять отеческий интерес
к хорошенькой блондинке, похожей на ангела, ну сами понимаете… Эддисон вьется
вокруг нее, словно муха вокруг банки с вареньем, и ей это, видно, нравится. Если
вы хотите, чтобы она подтвердила мой рассказ, пусть Эддисон доставит ее сюда.
Она все расскажет сама.
– Хорошо, Хенсел, – сказал Трэгг, – мы так и сделаем. Но не
думайте, что мы снимаем с вас обвинение в шантаже только потому, что вы так
откровенны, или потому, что нам так хочется добраться до Перри Мейсона. Вы были
и есть грязный мошенник, вымогатель. Вы – жалкий червяк, и, когда вы так нагло
ухмыляетесь, мне очень хочется врезать вам. Единственная причина, почему мы с
вами до сих пор возимся, в том, что вы можете помочь нам раскрыть дело об
убийстве. Вам уже известно, что партнер Джона Эддисона, Эдгар Феррел, был убит
во вторник вечером примерно в четверти мили от дороги на Верд-Каньон. Ответьте
мне, где точно Эддисон подобрал девушку?
– Этого я не могу сказать, – ответил Хенсел, – может быть,
милях в двадцати от Верд-Каньона.
– То есть напротив того места, где совершено убийство, –
заметил Трэгг.
– Да, получается, что так, – согласился Хенсел.
В разговор вмешался Голкомб:
– Но он еще не все сказал. Хенсел, что говорила девушка о
человеке, который подвез ее?
– Она ехала на попутных машинах. Ночью прислушивалась к
звуку двигателей.
– Вот-вот, и как ей понравился двигатель машины Эддисона? –
спросил Голкомб.
– А-а, вы об этом, – произнес Хенсел и замолчал, что-то
соображая.
Трэгг, который знал этот сорт людей, вовремя напомнил:
– Не забывайте, Хенсел, обвинение снимается только при одном
условии – что вы расскажете все и все будет правдой. Попробуйте утаить хоть
чуточку, и тут же окажетесь за решеткой.
– Я ничего не утаиваю. Я просто думаю, – ответил Хенсел.
– Нечего думать, рассказывайте. Думать будем мы, – заметил
Трэгг.
– Теперь я припоминаю, – начал Хенсел. – Сначала я совсем не
обратил на это внимания. Она сказала, что выбрала машину Эддисона потому, что у
нее мощный мотор, а значит, машина дорогая. Она сказала, что Эддисон выехал с
проселочной дороги, с той стороны, откуда доносился до нее шум двигателя. Потом
она слышала, как под колесами заскрипел мостик через кювет. По проселку
водитель ехал на первой скорости, а выехав на асфальт, примерно в ста ярдах от
нее включил четвертую. Мотор работал ровно, было слышно, что он хорошо
отрегулирован. Тут она сделала шаг вперед, чтобы фары осветили ее.
