– То есть? – не понял Дрейк.
– С чего мы взяли, что стреляли оттуда, где нашли следы
автомобиля, и что именно этот выстрел оборвал жизнь Эдгара Феррела?
– Как это – с чего? – удивился Дрейк. – Все на это
указывает. Если от уровня головы убитого через отверстие в стекле провести
прямую, то она безошибочно упрется в то место, где стоял стрелявший.
– Правильно, Пол. Именно так и считает полиция. Но это еще
не доказательство.
– Почему же нет?
– А вот почему. Вот здесь у Зодермана и О’Коннела на
странице двести семнадцать дана диаграмма образования пулевого отверстия в
стекле с указанием направления полета пули. Помнишь, я спросил тогда на суде,
помечено ли, какая из сторон стекла была наружная, какая внутренняя. Мне
ответили, что таких пометок не сделано, но это и неважно. А это важно. Это
может иметь решающее значение.
Вот по этой фотографии, сделанной из комнаты, можно легко
узнать, какая же сторона стекла была наружной, а какая внутренней. Это можно
установить и по трещинам на стекле – если стороны поменять местами, поменяется
и направление трещины. Понятно?
Дрейк молча кивнул.
– Ну а теперь, – продолжал Мейсон, – сравни рисунок трещин и
все фотографии отверстий с диаграммой, приведенной Зодерманом и О’Коннелом. Из
сравнения ясно видно, что пуля, оставившая дырку в стекле, летела из комнаты.
Выстрел был сделан в комнате, пуля пробила стекло и упала где-то вблизи
автомобиля.
Дрейк поднялся из кресла и подошел к Мейсону:
– Дай-ка взглянуть. – После внимательного изучения снимков и
диаграммы Дрейк протяжно свистнул.
Делла Стрит, также склонившаяся над столом Мейсона, сказала:
– Все ясно как божий день. Стрелять могли лишь изнутри. Вы
полностью доказали это, шеф.
Мейсон взглянул на своих друзей, медленно поднялся из-за
стола и вновь зашагал от стены к стене.
– Итак, мы установили, что стекло было прострелено со
стороны комнаты, но если мы теперь предположим, что это стрелял Феррел, то
вновь получается абракадабра.
– Почему же абракадабра? – спросил Дрейк. – Феррел находился
в комнате, выглянул в окно и увидел, что рядом с автомобилем стоит человек,
которого он смертельно боится. И он выстрелил в него.
– Нет, Пол, нет. Посмотри, обвинение утверждает, что Феррел
стоял в освещенной комнате, держа в руках лампу, его было отлично видно, и
поэтому убийца мог видеть, что делается в доме, но из дома не было видно, что
делается на улице. И Феррелу, чтобы видеть, что происходит за окном, и
выстрелить, необходимо было погасить лампу.
– Что ж, – сказал Дрейк, – выходит, что он сам погасил
лампу.
– И что же дальше?
– Дальше он увидел человека за окном и выстрелил в него.
– А потом этот человек вошел в дом и убил Эдгара Феррела из
пистолета самого Феррела, а через несколько секунд вслед за этим расстрелял всю
обойму. Так получается?
– Не знаю, – смутился Дрейк.
– Но ответ должен быть, я должен найти его до того, как
завтра начнется заседание суда, – сказал Мейсон.
Глава 19
Мейсон, Делла Стрит и Дрейк с трудом пробивались сквозь
толпу, заполнившую здание суда.
Репортеры, окружившие их, просили прокомментировать ход
дела, но Мейсон, улыбаясь, упрямо твердил:
– Подождите, ребята, подождите до заседания суда.
Один из журналистов, протиснувшись к Мейсону, низким голосом
пробасил:
– Вы знаете новость, мистер Мейсон? Гамильтон Бергер
собирается просить об отсрочке слушания дела.
– Благодарю за информацию, – отозвался Мейсон.
– Ты согласишься дать им отсрочку, Перри? – спросил Дрейк.
– Я не могу сделать этого, Пол. Я уже схватил зверя за
хвост, и теперь мне не хочется выпускать его.
В зале публика рассаживалась по своим местам.
Гамильтон Бергер, подойдя к столу, за которым сидел Мейсон,
спросил:
– Скажите, Мейсон, вы не против того, чтобы устроить перерыв
в слушании?
– Я целиком против, – резко и твердо сказал Мейсон.
Бергер явно не ожидал столь категоричного ответа, он немного
помялся и добавил:
– Что ж… Но, пожалуй, суд может решить, что требуется более
тщательное расследование.
В зал вошел судья Китли. Все встали. Пристав объявил
заседание открытым, и помощник шерифа ввел в зал подсудимого Джона Эддисона.
Гамильтон Бергер сразу же обратился к судье:
– Ваша честь, обвинение желает быть максимально объективным,
чтобы быть максимально справедливым. Я полагаю, что было бы непростительно с
моей стороны не привлечь внимание суда к тому факту, что для полиции и
обвинения стало необходимым произвести пересмотр и переоценку некоторых фактов
и свидетельских показаний. Этого требуют и интересы обвиняемого.
– Вы просите отсрочки? – спросил судья Китли.
– Да, ваша честь.
– Надолго?
– По меньшей мере на неделю.
Судья Китли взглянул на Мейсона. Мейсон улыбнулся и сказал:
– Ваша честь, защита против отсрочки. Время слушания, в том
числе время дачи показаний со стороны обвиняемого, было заранее установлено.
Если у обвинения есть достаточно оснований для предъявления обвинения и содержания
обвиняемого под стражей, то уже никакие новые обстоятельства не могут изменить
этого. Если же новые свидетельства подрывают позиции обвинения, то тогда
обвиняемый должен быть оправдан. Я хочу привлечь внимание суда к тому разделу
процессуального кодекса, где говорится, что отсрочка должна быть
обстоятельнейшим образом мотивирована и не может превышать двух дней на каждое
заседание суда и шести дней в сумме, если только с этим не согласится защита.
Но если мне будет предоставлена возможность вновь допросить одного или двух
свидетелей обвинения, защита не будет возражать против недельной отсрочки.
– Что же, – согласился судья Китли, – это справедливое
условие. Кого же вы хотите допросить?
– Прежде всего – свидетеля Эрика Хенсела, ваша честь.
– Кого? Меня? – удивился Хенсел.
– Да, вас, – подтвердил Мейсон.
Эрик медленно прошел к свидетельскому месту.
– Мистер Хенсел, попрошу вас подробно рассказать суду о
методах шантажа, которые вы применяли. Я имею в виду тот факт, что у вас была
помощница, выдававшая себя в рассматриваемом нами случае за мать Вероники Дэйл,
женщина, которая помогала вам заниматься вымогательством.
