Глава 14
День медленно клонится к вечеру. Я уже
упоминала, что не являюсь церковным человеком, но отчего-то мне казалось, что
верующие рано ложатся спать. Поэтому визит в Казаково я решила отложить на
завтрашнее утро и прямиком направилась в Мопсино.
– Ну наконец-то! – закричала Лиза, сидевшая в
гостиной у телевизора. – Неужели нельзя пораньше приехать домой? Вспомнить о
несчастных, брошенных детях и поторопиться к ним?
Я покосилась на Лизавету. За последний год
девочка сильно вытянулась, стала выше на голову, переросла и меня, и Катюшу,
почти сравнявшись по росту с Костиным. Размер ноги у Лизаветы тоже скоро будет
как у майора. Вовка носит ботинки сорок второго размера, а Лиза вчера
обнаружила, что ей малы прошлогодние босоножки с маркировкой «40».
– Кое-кому наплевать на деток, – сладострастно
ныла Лиза, – вот так и растешь, ненужная, забытая, голодная.
– У голодных малышей есть руки и ноги, –
парировала я, – а в холодильнике полно еды – суп, котлеты, картошка.
– Ага! Все греть надо, – надулась Лиза.
– Просто поставить в СВЧ-печь, – возмутилась
я. – Это элементарно!
– Вау! – заорала Лизавета. – Палец уколола!
– Ты шьешь? – изумилась я. – И с каких же пор
ты увлекаешься рукоделием?
– Издеваешься… – мрачно насупилась Лизавета.
– Мне и в голову это не придет, – сказала я.
Лизавета обиженно засопела.
– Конечно, мои проблемы никого не волнуют.
Делай, Лизонька, куклу, мучайся…
– А-а, игрушка для аукциона, – осенило меня.
– Верно, – подхватила рукодельница. – И кто-то
обещал ее смастерить! Только не подумай, что я обижаюсь, давно поняла: нужно
решать свои проблемы самой, нельзя ожидать от людей бескорыстной помощи. Мир
жесток, каждый сам за себя.
– Из чего ты решила соорудить ляльку? –
залебезила я, пытаясь подлизаться к девочке.
Лизавета шмыгнула носом.
– Вот Катька Федорова тоже принцессу мастерит,
но ей родители ни в чем не отказывают. Катюха сегодня хвасталась, что мать
купила парчу для платья, настоящую кожу для ботиночек. К тому же поделку
создаст лучший в Москве художник.
– Нечестно выдавать за собственное изделие
чужих рук, – я решила слегка приободрить Лизавету. – Конечно, кукольник
профессионально выполнит работу, но все вокруг поймут: Федорова врет, и
перестанут ее уважать.
Лизавета сморщилась так, словно сделала
большой глоток лимонного сока без сахара.
– Лампа, очнись, на дворе не каменный век!
Помнишь, у нас конкурс был – пекли всякие булочки, печенья?
– Да, – кивнула я. – Твой кекс получил тогда
поощрительную грамоту.
Глаза Лизаветы наполнились слезами.
– Ага! Мне ее из глубокой жалости дали!
– Очень милая была выпечка, – сказала я, –
слегка, правда, косая на один бок, но зато всем понятно: ученица Романова сама
стояла у плиты, ей никто из опытных хозяек не помогал.
По щеке Лизы потекла большая прозрачная капля.
– Лампа, ты не разбираешься в современном
мире! Жаль, что не нашла времени прийти на кулинарное состязание. Там такие
обалденные вкусности были. Торт из безе, украшенный фигурками животных!
«Тирамису» с желе! «Наполеон» с фейерверком! Мой кексик смотрелся убого, я забилась
в самый дальний угол, когда его представляли.
– Неужели твои одноклассницы такие умелые
кондитерши? – поразилась я.
Лиза воткнула иголку в подлокотник кресла.
– Перестань издеваться! Машка Короткова,
которой Гран-при вручили, сахар от соли не отличит, у них в доме полно
прислуги, которая дочери хозяев все на стол подает. Мать Коротковой заказала
торт в кондитерской «Лермонтовъ», там суперские вещи делают. А ты от меня
отмахнулась, даже слушать толком не стала. Когда я о конкурсе сообщила, что в
ответ от тебя услышала? Мол, пеки кекс, рецепт простой, и продукты все есть. И
знаешь, что директриса сказала, когда мне грамоту давала?
Я покачала головой.
– Нет!
– Вот и радуйся, что не слышала, – загундосила
Лиза. – Взяла наша директриса бумажонку и завела: «Дети, грамотой поощрим
Романову. У нее нет отца, семья испытывает материальные трудности, но Лиза не
пожалела чуть-чуть денег, чтобы смастерить это… э… Лизонька, как называется
твой… м-м-м… пирожок? Он настоящий или из пластилина?» Представляю, что она
выдаст, увидев завтра мою куклу!
Лиза отшвырнула нечто, более всего
напоминавшее кривой мешок, и зарыдала.
Я попыталась утешить горемыку:
– Спокойно, сейчас сделаем лучшую на свете
Барби.
– Из чего? – взвилась девочка. – У куклы
должно быть шикарное платье, и волосы на голове, и обувь, и драгоценности!
– Завтра прямо с утра поеду в магазин и…
– Лампа, – остановила меня Лизавета, – утром
поделку надо сдавать!
Я испустила горький вздох. Почему бы девочке
не начать нервничать вчера? У нас бы тогда имелся в запасе целый день. Вот
только делать замечание впавшей в истерику Лизе бессмысленное дело, надо
постараться ей помочь. Но мне в голову, как назло, не приходило ни одной
конструктивной мысли.
– Чего ревешь? – заорал Кирюша, всовываясь в
столовую. – Опять из-за Ромки Воскобойникова сопли развесила?
– Дурак! – вспыхнула Лиза и убежала, не забыв
по дороге пнуть его по коленке.
– Ой! – взвыл Кирик. – Лампудель, ты видела?
Она меня лягнула! Со всей добротой! Вот меня бы за такое ты отругала! Почему
Лизке все разрешают?
– Кто такой Роман Воскобойников? – спросила я.
Кирюшка захихикал.
– Идиот из параллельного класса, весь такой
гламурный, с маникюром. Лизка по нему страдает, но никаких шансов у нее нет.
Воскобойников только с теми дружит, кто чем-то выделился, типа звездой стал, на
простых он не смотрит.
Я села в кресло.
– Теперь понятно.
– Что? – спросил мальчик.
Узнав о желании Лизаветы сшить самую красивую
куклу, Кирюшка презрительно фыркнул:
– Вот дура! Ну глянет на нее Воскобойников
разок, и чего?
