– Мы с тобой понимаем глупость происходящего,
– согласилась я, – а Лизе очень горько.
– Ну так сделай ей игрушку, – предложил Кирик.
– Подходящих заготовок под рукой нет, а
магазины закрыты. Да и не настолько я умелая, чтобы за короткий срок сшить
шедевр, – пришлось признаться мне.
– Погоди! – подпрыгнул Кирюша. – Есть
гениальная идея. Не шевелись, никуда не уходи.
Я послушно осталась сидеть в кресле. Не прошло
и пяти минут, как мальчик, весело напевая, примчался назад и сунул мне
деревянного человечка высотой примерно тридцать сантиметров.
– Откуда он у тебя? – спросила я, разглядывая
фигурку: голова без лица и волос, овальное туловище, руки-ноги прикреплены к
нему на шарнирах.
– Кто-то подарил, – сообщил Кирик, – полно
идиотов, обожающих выпендриваться. Статуй называется «Человек свободный».
Подойдет?
– Он очень страшный, – поежилась я. – Без
глаз, носа, рта… И одежды нет…
– Ну ё-моё! – подпрыгнул Кирюша. – Основа
имеется, нарядить урода легко.
– Во что? Где взять платье? – приуныла я.
Кирюша закусил нижнюю губу. Потом вдруг заорал:
– Знаю!
– Тише, – шикнула я, – все спят.
Из чистой вредности мальчик решил поспорить:
– Лизка в комнате ревет.
– Если разбудим Сережку, он так заревет, что
мало не покажется, – отбила я подачу.
– Помнишь, тетя Лена Гусева оставляла здесь
зимой своего чи-хуа-хуа? – чуть понизил голос мальчик.
– Вредное животное… – содрогнулась я. – И
кличка у него с претензией – Виконт. От еды «аристократ» отказывался, пришлось
чуть ли не на коленях стоять и упрашивать капризника слопать ложечку за общее
здоровье.
– А еще тетя Лена приволокла тогда чемодан
псовой одежды, – заговорщицки шептал Кирик. – Виконт на ночь надевал пижаму,
днем рассекал по дому в спортивном костюме, на прогулку натягивал пальто.
Размерчик мерзостного пса, как у этого Буратино. Ну, делай выводы!
Я кивнула.
– Идея украсить, как ты выразился, Буратино
вещами из обширного гардероба Виконта могла бы быть удачной, но – маленькая
незадача: Лена увезла шмотки.
– Крэкс, фэкс, пэкс! – запрыгал Кирюша. –
Опля! Вы ответили на все вопросы, получите миллион. Смотри во все гляделки…
Перед моим носом закачалась крохотная шубка
устрашающей красоты. Некогда мех принадлежал кролику, очевидно, белому, потому
что неведомый скорняк окрасил шкурку в истошно-розовый цвет, приклепал к ней
изумрудно-зеленый бархатный воротник, усеянный стразами, пришил атласные
завязки и две пуговицы, уверенно изображающие брильянты.
– Жесть страхолюдская, – бурно радовался
Кирилл, натягивая образчик собачьего «от кутюр» на Буратино. – Воскобойников в
восторг придет! Он бы сам такую шубенку напялил, да маловата, однако. Ну,
зацени результат?
Я восхищенно зацокала языком.
– Сидит как влитая.
– Суперская кукла! Пошли, покажем Лизавете! –
приказал Кирюша.
Мне пришлось остудить его пыл:
– Небольшая деталь – у красотки нет лица.
– Ерунда, – походя решил и эту проблему
Кирюша, – мама отлично рисует, утром дадим ей фломастеры, мигом справится.
– Она лысая! – не успокаивалась я.
Кирик ахнул.
– Мама? Почему?
– Не Катя! Кукла, – уточнила я.
– На свете нет нерешаемых проблем, – проявил
безудержный оптимизм Кирик. – Если волос нет, их надо приклеить.
Я кивнула.
– Согласна. Где взять парик?
Следующие тридцать минут мы выдвигали и
отбрасывали прочь разные идеи. Сначала нам показалась замечательной мысль
отрезать у кого-то из домашних несколько прядей и забыть о проблеме. Но потом
мы сообразили: у членов семьи короткие стрижки. Соорудить прическу из мохеровых
нитей не получилось, идея Кирюши отварить макароны, а затем прилепить их к
лысому черепу Буратино звучала креативно, но осуществить ее на практике мы не
решились.
– Нюра! – вдруг выпучил глаза мальчик. – Я
снова продемонстрировал свою гениальность!
– Нюра? – в замешательстве повторила я. – Кто
это такая?
– Лампа, очнись, – дернул меня за кофту
Кирюшка. – Нюра Лазарева. У нее волос море, можно немного отчекрыжить, хозяева
не заметят.
Я вскочила.
– Точно!
Не следует думать, что мы с Кирюшей задумали
напасть на одну из жительниц поселка Мопсино, дабы ее обрить. Нюра – это собака
Лазаревых неизвестной породы, размером с небольшого теленка. Несмотря на
внушительные габариты, Нюра смирная, виляет хвостом при виде любого человека,
никогда не злится и не выказывает агрессивности. А еще у псины роскошная шуба,
шелковистые пряди свисают почти до земли.
– Бери ножницы и айда! – скомандовал Кирюша.
Я показала пальцем на будильник.
– Сейчас два часа ночи.
– И что? Самое лучшее время, – не дрогнул
Кирюша.
Я снова села в кресло.
– Представляю свою реакцию, если к нам в
предрассветных сумерках заявятся соседи и ласково попросят: «Разрешите у вашей
собачки немного шерсти отрезать…» Ты бы не вызвал в этом случае психиатра?
– Мы же не больные, – развеселился Кирик, – ни
у кого ничего клянчить не станем, чик-чик и утопаем.
– Предлагаешь без ведома Лазаревых постричь
Нюру? – укоризненно прищурилась я.
Кирюша сдвинул брови.
– Лампа, не вредничай! Постричь – сильно
сказано. Оттяпаем совсем чуток.
– Но это воровство! – возмутилась я.
– Нет, – уверенно возразил Кирик. – Белье с
веревки унести или всю собаку, целиком, со двора сманить – нехорошо. А если
ненужное отрезать, то даже похвально: скоро жара настанет, псина в шубе
запарится. Пошли, Лампа, сейчас самый подходящий момент – темно, люди дрыхнут.
Но я продолжала колебаться. Кирюша понял мои
сомнения.
– Ладно, один займусь, раз ты трусишь, –
решительно произнес он и двинулся к холодильнику.
Мне стало обидно:
