Лариса вздрогнула, словно на нее плеснули
кипятком.
– Кто?
– Татьяна Привалова, – повторила я.
– Не слышала о такой женщине, – глупо соврала
Осипова.
Я рассмеялась:
– Неужели? Вы прятались в подполе и…
Лариса упала головой на стол и разрыдалась.
– Вы все знаете! Слава богу! Я больше не могу!
Я собиралась закончить фразу словами «и не
выходили из укрытия много лет, поэтому не знаете об убийстве мальчика Миши» и
на секунду растерялась. Но потом сурово сказала:
– Конечно. Рано или поздно любой секрет
становится известен.
– Это все мама… – прошептала Лариса. – Она
приказала мне молчать, объяснила: «Виновата Татьяна, ей и отвечать». Вот почему
я не поехала в Москву учиться, сижу здесь, со старыми книгами вожусь. Мама… мы…
Как вы узнали?
Я положила ногу на ногу.
– Несколько человек, беседуя со мной,
абсолютно случайно отметили вскользь, каким добрым человеком была Варвара
Михайловна.
– Стопроцентно верно, – зашептала Лариса.
– Осипова обожала детей, всегда становилась на
их сторону и завышала им отметки.
– Да. Но не подумайте, что мама брала с
родителей деньги! – вдруг ощетинилась Лариса.
– Нет, у меня возникли другие мысли, –
перебила я библиотекаршу. – По какой причине Варвара Михайловна дала на суде
ужасную характеристику Татьяне? Классная руководительница не нашла для ученицы
ни одного доброго слова, сплошь черная краска. Но это никак не вяжется с
добротой!
Лариса выпуталась из шали.
– Мама была честной, она говорила, что думала!
– Хотела бы поверить вам, но не получается, –
усмехнулась я. – Могу сама ответить на поставленный вопрос. Учительница Осипова
специально очернила Татьяну, желая взвалить на ее плечи вину за случившееся и
упрятать восемнадцатилетнюю девчонку за решетку. Она понимала: осужденной
уголовнице никто не поверит, даже если та будет писать с зоны ходатайства в
разные инстанции. Варвара Михайловна, очевидно, была сильно напугана, хотела
кого-то спасти. А еще она пребывала в уверенности: Привалова не проговорится,
не расскажет правду. Но ведь Таня не виновата, так?
– Она убийца! – зарыдала Лара. – А я в их
компанию затесалась случайно, вообще ничего не знала, пока… Ой, не могу!
Я схватила Осипову за руку.
– Ты счастливо жила все те годы, что Привалова
сидела?
– Нет, – пролепетала Лара. – Ее осудили
неправильно, хоть и верно. Мишу она не трогала, но убила другого…
– Кого? – резко спросила я.
Лариса вытерла лицо носовым платком, встала,
заперла дверь библиотеки на ключ, вернулась за стол и завела рассказ…
Осипова и Привалова учились в одном классе,
Таня была старше Лары на два года (напомню, что Татьяна из-за болезни в школу
пошла поздно, когда ей исполнилось почти девять), и она училась не очень хорошо.
Русский язык и математика давались ей с трудом, физика с химией тоже. Из-за
двух лет, проведенных в стенах больницы, Таня сильно отставала по умственному
развитию от своих одногодков и предпочитала дружить с младшими девочками. На
момент начала истории, которая поломала ей судьбу, семнадцатилетняя Привалова
была неразлейвода с пятнадцатилетней Ларой и со Стефой, отпраздновавшей
четырнадцатый год рождения. Дочь Ловиткиной училась в младшем классе, что не
помешало Приваловой сблизиться с ней.
Зимой на селе можно скончаться от скуки, зато
летом начиналось веселье. Из Москвы приезжали дачники, среди них было много
мальчиков. Но на Ларису никто не обращал внимания, и мало-помалу компания из
трех девочек развалилась. Тем более что Татьяна со Стефой жили в Мопсине, их
дома стояли рядом, а Лариса обитала в соседней деревне. У нее не было
поклонника, она ощущала себя лишней на празднике жизни, поэтому предпочла
сидеть дома и пялиться в телевизор.
К сожалению, летом многие дети, в особенности
те, кого воспитывают одинокие мамы, предоставлены сами себе. Взрослым людям
никто не дает три месяца отдыха, но Варвара Михайловна работала учительницей,
поэтому она в начале июня отправила дочь к родственникам в Крым и сама
присоединилась к ней в июле. Вернулись Осиповы в самом конце августа, Лара
галопом помчалась к Приваловой и узнала местные новости, особенно ее потрясло
известие об отъезде в Москву Стефании.
– Мать ее к тетке отправила, – пояснила Таня,
– будет в институт готовиться.
Начался сентябрь. Привалова и раньше не
радовала учителей успехами, а тут и вовсе съехала на шаткие тройки. Лариса
пыталась вразумить подругу, но та лишь отмахивалась.
В середине октября Лара решила, что Таня
заболела. Привалова похудела, осунулась, вокруг глаз у нее появились синие
круги, она постоянно зевала на уроках. А один раз даже заснула, и Варвара
Михайловна не смогла ее добудиться, та так и прокемарила до звонка на перемену.
– Давай завтра выспимся и съездим на станцию?
– предложила Лариса, когда они с подругой вышли из школы.
– Мне на выходные надо дополнительные задания
сделать, – не согласилась Таня.
– Тогда и я никуда не поеду, – проявила
солидарность Лара.
Но на следующее утро она изменила свое решение
и приехала в райцентр – девочке хотелось побродить по универмагу. Только
Осипова миновала вход, как услышала знакомый голос:
– Нет, дайте другие.
Лариса обернулась и увидела Привалову,
стоявшую спиной к залу у аптечного киоска. Лара разозлилась: хороша подружка,
натрепала про домашнее задание, а сама приперлась за покупками. Осипова хотела
уже подойти к однокласснице и стукнуть ту между лопаток, но вдруг ее поразила
Танина фраза:
– Опять не те! Сказала же – нужны специальные
витамины, для беременных. И что-нибудь от токсикоза, мою сестру тошнит
по-черному, наизнанку по утрам выворачивает.
От изумления Лара чуть не лишилась чувств. Но
уже через секунду к ней вернулась способность соображать, девочка шмыгнула на
улицу и затаилась за углом магазина. Довольно скоро из дверей появилась Татьяна
с пакетиком в руке, спокойно пошла на остановку, села в маршрутку и укатила в
Мопсино.
