Пятнадцать лет – большой срок. Приваловой его
хватило для того, чтобы повзрослеть и понять: она совершила ужасную ошибку,
защищала честь и достоинство Стефании, а та и не вспомнила об однокласснице. И
Лариса, и младшая Ловиткина затаились, хотя могли пойти в милицию и рассказать
правду. Смерть новорожденного не планировалась, Татьяна не собиралась никого
убивать.
Но девчонки не пошли в милицию, и Привалова
была осуждена. Представляю, каково ей пришлось в заключении. Зэчки сурово
относятся к убийцам детей, а скрыть, по какой статье сидишь, невозможно. Если
вспомнить, что от Тани отвернулись все: и родственники, и подруги, а значит, ей
не присылали передач с продуктами и сигаретами, то становится ясно – в бараке
Привалова была изгоем.
Я постучала тупым концом карандаша по столу,
потом встала и пошла в комнату Лизы, чтобы посмотреть почту. Кто убил Мишу?
Кому помешал мальчик? Что искала в подземелье Таня, вернувшись с зоны? Она
хотела справедливости, поэтому вытащила из землянки некие улики и решила их
продемонстрировать… видимо, убийце. В милицию Таня не пошла бы. Думаю, имея
опыт зоны, она не доверяет людям в форме.
Монитор моргнул, на экране появилась картинка.
Лизавета в очередной раз сменила заставку – теперь рабочий стол был украшен
фотографией щекастой кошачьей морды с торчащими в разные стороны усами. Я
схватила мышку и стала открывать почту, думая о своем. Не так давно мне
попалась в руки книга, написанная одним психологом. Автор утверждал, что
личность человека с течением времени не меняется. Уж не знаю, прав ли ученый,
но, похоже, Таня, даже отсидев немалый срок, сохранила редкую наивность.
Очевидно, она знает, кто убил Мишу, – похоже, девушка видела настоящего
преступника или догадалась, кто он. Почему Привалова не сообщила его имя
следователю?
Стоп, сколько можно рассуждать на одну тему!
Ведь только бы Таня воскликнула: «Я не трогала Мишу, его лишил жизни N», как ее
моментально спросили бы: «Минуточку, а что ты делала в том месте ночью?»
Я снова начала грызть карандаш. Думаю,
Привалова приехала в Мопсино, чтобы оправдаться перед Федором и Ветой. А не
найдя их на прежнем месте, забрала улику, подтверждающую ее невиновность, и…
позвонила убийце.
Карандаш упал на пол, но я не стала за ним
наклоняться. Вот почему Таню избили в арке! Это дело рук того, кто лишил жизни
Мишу. Ну с какой радости Привалова надумала пугать преступника?
Хотя, может, я ошибаюсь? Таня повзрослела,
наивности в ней не осталось, зато появилась расчетливость. Тане захотелось
денег – жить-то ей негде и на высокооплачиваемую работу с ее биографией не
устроиться. Вот она и решила шантажировать убийцу. С одной стороны, она хотела
оправдаться перед родными и Вольпиным, мечтала стать женой Антона, с другой,
ожидала денег, компенсации за отсиженный срок. Так кто убил Мишу?
Я снова пощелкала мышкой. Есть еще один
вопрос, на который, похоже, мне никогда не получить ответа. Ну почему, если я
пытаюсь добраться до почтового ящика, мой компьютер постоянно зависает? Вот у
Лизаветы комп работает идеально, а надо мной изощренно издевается. Может, стоит
применить «метод телевизора»? Когда у нас дома вдруг начинал капризничать
здоровенный, похожий на сундук «Рубин», мама стучала кулаком по его
полированному боку и чаще всего добивалась успеха – картинка переставала
моргать, а звук становился четким. Может, и компьютер испугается
рукоприкладства?
Не успела я ударить по нахальному устройству,
как на экране появился список входящих писем. Я обрадовалась: с компьютером,
оказывается, проще, чем с теликом, он читает мысли пользователя и сейчас
откровенно испугался.
Исполнительная Олеся Рыбакова прислала мне
полный пакет документов. Я впилась глазами в экран и просидела так около часа,
выяснив много интересного.
До того, как выйти замуж за Федора Привалова,
Иветта носила фамилию Котова. Она приехала в Москву на учебу, снимала комнатку
в коммунальной квартире. С Федором Вета познакомилась на работе. Когда она перешла
на пятый курс института, ее отправили на практику в НИИ, где работал Привалов,
тогда уже имевший кандидатскую степень. Старая как мир история: Вета влюбилась
в Федора, тот ответил ей взаимностью, но сразу разводиться с Ириной, своей
женой, не стал. Ира была тяжело больна, муж проявил благородство, решив
дождаться естественного освобождения от уз брака. Иветта была терпелива и в
конце концов получила Федора на законных основаниях. За некоторое время до
свадьбы Привалов внезапно уволился из института, где ему прочили большое
будущее, и ушел в другое научное учреждение.
Я насторожилась. Вот ведь странность! Федор
Сергеевич был тогда заведующим лабораторией, имел хороший оклад и блестящие
перспективы. Зачем ему перебираться из крупного НИИ в крохотный, никому не
известный центр на должность научного сотрудника? Судя по документам, ничего
криминального не произошло, Привалов сменил службу по собственному желанию,
покинул лабораторию с превосходной характеристикой и очутился… на обочине
науки. Странное решение для человека, который собрался защищать докторскую
диссертацию. На задворках науки Федор Сергеевич провел год. Он как будто
спрятался – научных работ не публиковал, сидел тихо. А потом резко шагнул вверх
– Привалова взяли в один из крупных столичных институтов, и он поднялся, нет –
взлетел по карьерной лестнице в вершине. В очень короткий срок стал доктором
наук, профессором, заведующим кафедрой, деканом. Создавалось ощущение, что
Федор Сергеевич копил силы для прыжка или… кого-то боялся и предпочел некоторое
время провести в тени. Но более в жизни ученого мужа падений не случалось,
сейчас он один из корифеев в своей науке.
Около двух часов дня, доведя до бешенства
Рыбакову и измучив компьютер, я составила план дальнейших действий и поехала в
Москву, на Полянку. Нашла там нужный дом, поднялась на последний этаж и позвонила
в квартиру.
Дверь открыла симпатичная девочка лет
пятнадцати.
– Вы из поликлиники? – с подозрением спросила
она.
– Нет, – улыбнулась я в ответ. – Я звонила
Олимпиаде Андреевне, скажите ей: пришла Романова.
– Кто там, Машенька? – прозвучал из коридора
чуть надтреснутый женский голос.
– Бабуся, здесь Романова, – ответила внучка.
– Так пусть входит, – велела пожилая дама. –
Проводи ее ко мне.
Кабинет Олимпиады Андреевны оказался огромным
и пустым посередине – вся мебель была размещена вдоль стен. Но когда хозяйка,
любезно указав мне на диван, покинула место у письменного стола, я сразу
поняла, отчего в комнате так много свободного пространства, – Олимпиада
Андреевна передвигалась в инвалидной коляске.
Очевидно, на моем лице отразилось удивление,
потому что ученая дама быстро пояснила:
