Когда к вечеру он наконец появился дома, Патриция ни о чем не спросила.
Ужин был готов, но Майлз принес с собой еду из китайского ресторанчика и не спеша съел ее в маленькой гостиной перед телевизором.
Бессонная ночь и сытная еда доконали его, и он задремал прямо в кресле. Очнувшись от неясного шороха, он обнаружил рядом Патрицию, которая собиралась забрать остатки ужина. Майлз моментально перехватил ее запястье и стиснул с такой силой, что она со вскриком выронила поднос.
Закусив губу, девушка отступила назад. Майлз не произнес ни слова, свирепо пожирая ее глазами, пока она не повернулась и стремительно не выбежала из комнаты.
Он отправился к себе в кабинет, чувствуя, что выиграл этот раунд поединка. Сделав несколько деловых звонков, он пошел в спальню. Проходя мимо двери Патриции, Майлз отметил, что там горит свет, но дойдя до своей комнаты, повалился на кровать и почти мгновенно уснул.
Приблизительно в три часа утра он снова проснулся, как от толчка. На этот раз шторы не были задернуты, и в комнату проникало достаточно света, чтобы он мог отчетливо разглядеть стоящую в дверях Патрицию. С большой осторожностью, чтобы не разбудить ее, Майлз повернулся на бок и стал наблюдать.
Как и в прошлый раз, девушка подошла к его кровати и замерла, словно выжидая.
— Патриция? — прошептал он.
Она живо обернулась на этот звук и неуверенно протянула руку. Майлз взял ее и притянул ближе.
— Ложись сюда, — осторожно произнес он.
Вместо ответа она откинула покрывало и забралась в постель рядом с ним.
Спала ли она в действительности, или это был очередной акт представления? Последнее казалось Майлзу все менее вероятным, и от одной мысли о том, что она лежит под боком, податливая и безропотная, не понимая смысла происходящего, его ноздри сладострастно раздулись, а по коже пробежал возбуждающий холодок. Она никогда ничего не узнает… если только не проснется раньше времени. Но затем он сообразил, что возможно, именно этого, пусть неосознанно, она и добивается. Майлз угрюмо уставился на ее головку, безмятежно покоившуюся на подушке. После того, как его так ловко обвели вокруг пальца, он уже ни во что не верил.
Он положил ей руку на грудь, и Патриция слабо вздохнула, поворачиваясь к нему. Глаза ее были открыты, но смотрели сквозь него, и зрачки не двигались, как у слепого. Майлз стал ласкать ее, и девушка пробормотала что-то невнятное, а затем глухо застонала и приоткрыла сочные губы, как будто в ожидании поцелуя. Он склонился над ней. В серебристом лунном свете, с волосами, живописно разметавшимися по подушке, она выглядела необычайно соблазнительно. Желание пронзило его, поднимаясь жаркой волной. Ему хотелось взять ее прямо сейчас. Его рука неспешно двинулась вверх по ее руке, и Патриция издала довольное мурлыканье, сладострастно выгнувшись всем телом. Майлз уже едва сдерживался.
Но делать этого было нельзя. У него были все основания презирать Патрицию, но он не имел права воспользоваться ее беспомощностью. Он откинулся на подушку, а затем, не оставляя мысли взять с паршивой овцы хоть шерсти клок, дотянулся рукой до ночного столика и нашарил фломастер, который всегда держал рядом с телефоном.
Откинув покрывало, он нежно прошептал ей на ухо:
— Пат, перевернись на животик.
Она послушно подчинилась.
Трясущимися руками Майлз задрал шелковую ночную сорочку и залюбовался маленькой круглой попкой. Он вновь едва устоял перед искушением. Подавив отчаянный стон, более напоминавший рычание, он сорвал колпачок фломастера и размашисто расписался на упругой атласной коже, потом встал и сказал с повелительной интонацией:
— Пойдем, Патриция. Я отведу тебя.
Она невнятно запротестовала, но тем не менее позволила отвести себя в комнату и послушно, словно покладистый ребенок, улеглась в постель. Майлз застыл на месте, созерцая ее умиротворенное лицо, затем резко повернулся и прошел к себе, где сразу же подставил стул под дверную ручку, чтобы Патриция не могла проникнуть к нему снова, и ринулся под ледяной душ. Остаток ночи он спал урывками и вскочил на ноги чуть свет, чтобы размяться в гимнастическом зале и поплавать в бассейне.
Похоже было, что и Патриция поднялась рано. Он застал ее на кухне за приготовлением завтрака — на сей раз только для себя. Под ее глазами легли темные круги.
— Так, так, — вместо приветствия пробурчал Майлз. — Вид у тебя неважный. Не иначе, как совесть проснулась! — Патриция метнула на него выразительный взгляд, но предпочла не обострять обстановку, и он с воодушевлением продолжал: — А, может, тебе просто не удается выспаться?
— Я прекрасно спала, — сухо ответила она, усаживаясь за стол.
Майлз налил себе стакан апельсинового сока и расположился напротив. Перехватив ее недоверчивый взгляд, он улыбнулся и покачал головой:
— Сомневаюсь.
— В чем?
— В том, что ты спала крепким сном.
Патриция подозрительно уставилась на него, начиная слегка нервничать.
— Что ты хочешь сказать?
— Дело в том, что ты не всю ночь провела в своей постели, — злорадно ухмыльнулся он.
— Что?! — возмущенно ахнула девушка.
— Ты вышла прогуляться ночью — и оказалась в моей постели.
На мгновение Патриция онемела, затем со звоном швырнула ложку на стол и вскочила на ноги.
— Ах ты жалкий лгунишка! Что за дурацкий розыгрыш?!
— Никакого розыгрыша, — хладнокровно ответствовал Майлз. — Ты, словно сомнамбула, появилась в дверях моей комнаты, забралась ко мне в постель, и мы — э-ээ… хорошенько развлеклись.
На щеках Патриции зажглись пунцовые пятна.
— Я не верю тебе, — прокричала она. — Я бы узнала, если… Ты все это нарочно выдумал. До чего все это гадко, недостой…
— У меня есть доказательства. — В бархатном голосе Майлза было что-то, заставившее ее прервать фразу на полуслове. — Ты смотрелась сегодня утром в зеркало?
— Конечно. — Она подалась вперед, ухватившись за край стола так, что побелели костяшки пальцев.
— Я имею в виду — во весь рост и, естественно, без одежды.
— Что… что ты сделал? — Глаза девушки расширились от ужаса.
— Так почему бы тебе не пойти и не посмотреть?
Испуг в ее глазах все еще соседствовал с недоверием, но, видимо, написанное на лице Майлза удовольствие убедило ее, потому что Патриция вдруг выскочила из-за стола и понеслась вверх по лестнице.
— Не забудь посмотреть сзади, — крикнул он ей вслед.
Звук ее шагов затих, и Майлзу оставалось только вызвать в воображении сцену, как она влетает в комнату, задирает платье в поисках синяков и, не найдя таковых, поворачивается к зеркалу спиной. Он попытался представить себе ее реакцию. Не станет ли эта шутка последней каплей? Очень хотелось надеяться, что нет, ибо главный номер программы был еще впереди.
