Он свел брови вместе:
— А если я не хочу или не нуждаюсь в вашей помощи?
«Упрямый болван!»
— Мне кажется, нуждаетесь. У меня много связей в коневодческом бизнесе, а это имеет большое значение. У вас же нет ни опыта, ни связей. К тому же я хорошо говорю на четырех языках, значит, могу общаться с клиентами из других стран.
— Я запомню. — Уайет завел лошадь в стойло, убрал поводья и закрыл дверь. Его темные глаза впились в Ханну.
— Вы, кажется, очень аккуратно ведете дела.
Что-то в его тоне заставило ее насторожиться.
— Именно.
— Тогда у вас должны быть всеобъемлющие записи, касающиеся Центра обретения равновесия.
— Они есть, — осторожно ответила молодая женщина.
— Я хочу их увидеть.
Плохо. Ему следует сначала увидеть результаты работы ЦОР, а потом уже финансовые отчеты.
— Пойдемте в мой офис. Я покажу вам альбом с фотографиями лошадей, которых мы спасли и отдали под опеку.
— Сначала финансы. Если там все плохо, остальное не имеет значения.
Во рту у Ханны стало сухо. Подход, основанный исключительно на прибыли, не сулил ничего хорошего для ЦОР.
— А как же экскурсия? — спросила она.
— Подождет.
— Чтобы собрать все отчеты, потребуется некоторое время. Посмотрите пока альбомы. Я принесу документы завтра.
— Сегодня, — отрезал Уайет.
Ханна закусила губу, чтобы сдержать гримасу раздражения. Похоже, ей не удастся его остановить.
— Файлы хранятся в моем компьютере в коттедже. Сейчас уже поздно. Я распечатаю их после ужина и пришлю вам в офис утром.
— Я поеду с вами и заберу их сейчас.
Это больше походило на угрозу, чем на предложение.
— Если вы настаиваете…
— Да. На будущее, Ханна, не пытайтесь увильнуть от ответа. Я всегда добиваюсь того, что мне нужно.
Уайет припарковался у коттеджа. Ханна задумалась, стоит ли приглашать его в дом, но аромат мужчины, окутавший ее, внес неразбериху в мысли.
Коттедж был единственным местом, куда Уайету не было доступа, но если Ханна хочет убедить его поддержать ЦОР, придется терпеть его присутствие до тех пор, пока не найдется другое решение проблемы. Кроме того, в коттедже есть фотографии, которые ему нужно увидеть.
Наконец Ханна решилась:
— Зайдите на минуту, а я найду то, что вам нужно.
Распахнув дверцу автомобиля, молодая женщина поспешила к коттеджу, но дождь не избавил Ханну от тревожного ощущения того, что этот мужчина постоянно преследует ее, словно ястреб, готовый броситься на свою жертву. Но она — не беззащитный кролик. Она будет сражаться за то, что ей дорого.
Ханна вошла в холл и придержала дверь. Уайет проскользнул вслед за ней.
— Устраивайтесь поудобнее. Это займет несколько минут. Бокал вина?
— Нет, спасибо.
Большинство гостей останавливались у стены, на которой висели фотографии в рамочках, но только не Уайет. Он прошел мимо диванов, покрытых пледами из верблюжьей шерсти, приблизился к каменному камину и висящему над ним портрету.
— Кто это? — Он повернулся к Ханне. — Вы на нее похожи.
— Моя мама и ее любимый конь Гаспачо. Он много раз выигрывал состязания и дважды становился чемпионом мира. Гаспачо был одним из тех, кого спасли на ферме. Можно сказать, что благодаря маме и Гаспачо идея Центра обретения равновесия возникла еще до моего рождения.
Уайет взглянул на картину, потом снова на Ханну, лицо его выражало крайний скептицизм.
— И вы надеетесь найти очередного чемпиона среди больных кляч?
Саркастический тон ранил Ханну. Уайет говорил, как ее отец.
— Нет, конечно, я не настолько глупа. Чемпионы — это редкость. Большинство наших лошадей после выздоровления отправляются в школу лечебной верховой езды.
— Что за лечебная верховая езда?
— Это форма терапии, которая помогает людям с физическими или психическими недостатками развить мускулатуру и обрести гармонию и душевное равновесие. Отсюда и наше название.
— Сажать на лошадь человека, у которого проблемы с вестибулярным аппаратом, — глупая и безрассудная идея. Настоящий кошмар для страховых компаний, — буркнул он.
Ханна встревожилась: твердолобых людей сложно переубедить.
— Наша программа тщательно разработана. Занятия проводятся под наблюдением специалистов по воскресеньям. Завтра вы сами все увидите, если захотите. Наши инструкторы и работники хорошо натренированы, а центр получил сертификат. Мы делаем все возможное для безопасности участников, и у нас большой список желающих, потому что иппотерапия действительно помогает.
— Насколько прибыльны эти занятия?
Ох! В яблочко. Он нашел слабое место. Ханна за колебалась:
— С точки зрения реабилитации они бесценны…
Уайет нахмурился:
— С точки зрения долларов и центов, Ханна.
А она так надеялась, что он не спросит.
— Они бесплатные.
— Как же вы покрываете издержки?
Она прикусила губу. Ответ Уайету не понравится.
— Ферма спонсирует нас.
— Иначе говоря, прибыль вы не приносите.
Ханна указала на коллекцию фотографий:
— Это моя стена победителей. Каждая из этих лошадей прошла успешную реабилитацию в центре и обрела новый дом. Но, чтобы понять все в целом, вы должны посмотреть альбом в моем офисе, где имеются фотографии до и после лечения. Вас удивит прогресс.
Уайет пересек комнату, изучил фотографии. В тишине проходили секунды, каждая из которых звоном отзывалась на натянутых, будто струны, нервах Ханны.
— Я не вижу ни одной фотографии, где вы сидели бы на лошади.
Ханна растерялась; она не ожидала такого поворота.
— Я… я не езжу верхом.
Уайет ожег ее взглядом:
— Вы выросли на коневодческой ферме, не ездите верхом и при этом упрекаете меня в некомпетентности?
Ханна рассвирепела. Она не тратит миллионы на дело, о котором не имеет ни малейшего понятия. Но если она будет возражать, то поставит под угрозу финансовую поддержку центра.
— Мне не нужно ездить верхом, чтобы любить лошадей.
— Почему вы не ездите верхом?
Ханна сжала кулаки так, что ногти впились в ладони:
— Это не имеет отношения к делу.
Тремя широкими шагами Уайет приблизился к ней.
Она ощущала жар его тела и вдыхала головокружительный аромат дождя и мужского одеколона. Притяжение снова возникло между ними, так что ее соски напряглись. Ханна скрестила руки, чтобы скрыть непроизвольную реакцию, но поняла, что защитная поза скорее выдаст секрет, и опустила руки.
