— Отрицать не буду, это для меня сюрприз. Но мама умерла давно, пап.
Лютер слегка расслабился.
Дана влетела в кухню и поцеловала отца Ханны в губы:
— Любимый, мне пора, увидимся вечером. Ханна, а с тобой — в воскресенье.
И она ушла.
— Дана живет здесь? — спросила молодая женщина.
— Нет.
— Как давно вы встречаетесь?
— Полгода.
— Это из-за нее ты продал ферму?
Отец вздохнул и сел:
— Не совсем. Жизнь проходила мимо, пока я гонялся за мечтой твоей матери.
— Это была и твоя мечта. И моя.
— Скорее твоей мамы, но я любил ее и во всем поддерживал. После ее смерти я продолжал ее дело, хотя меня это не интересовало.
— Ты не говорил мне об этом.
Отец пожал плечами:
— Ханна, я не хочу, чтобы ты позволила жизни пройти мимо из-за чужой мечты.
— Но это не так.
— Мне нужно было сказать об этом раньше. — Лютер откашлялся. — Несчастный случай — не твоя вина, Ханна.
Она так давно хотела услышать это от него!
— Если бы я не настаивала на прыжке…
— Ты унаследовала упрямство от матери. Она мечтала о твоих победах.
Сердце Ханны сжалось.
— И ты не виноват в ее смерти, папа. Мне не следовало упрекать тебя в том, что ты убиваешь ее, когда решил отключить аппараты. Прости.
— Ты не хотела потерять надежду. Так же, как и я. Это решение было тяжелейшим в моей жизни. Но так надо было сделать.
Глаза Ханны наполнились слезами, в горле застрял ком.
— Теперь я понимаю.
— Не важно, сколько лошадей ты спасешь, дочка, ничто не вернет маму. Нам обоим нужно двигаться дальше. Я не хочу, чтобы через двадцать лет ты поняла, что в мире есть множество вещей, которые ты упустила, нянчась со своими клячами, — например, семья.
— Они не клячи, — машинально парировала Ханна. — И поэтому ты бросил меня на произвол судьбы.
— Я не всегда буду рядом. Тебе нужно научиться крепко стоять на земле.
— Ты что, не мог встречаться с Даной в «Сазерленд»?
— Дело не в этом, а в жизни, которая полностью посвящена лошадям. Я устал оттого, что должен постоянно думать о них. Я хочу большего и тебе желаю того же. Кроме того, особняк был детищем твоей матери, она продумала каждый его дюйм. Я бы никогда не оскорбил ее память, приведя в дом другую женщину. — Отец поставил кружку на стол. — Что же привело тебя сюда?
Ханна моргнула, возвращаясь в реальность:
— Для Уайета ферма, которой ты и мама посвятили свою жизнь, всего лишь временное вложение средств. Он планирует продать ее, как только надобность в ней отпадет.
Откинувшись на спинку стула, Лютер скрестил руки на груди:
— И чего же ты хочешь от меня?
— Купи ее!
Он покачал головой:
— Мы снова там, откуда начали. Мне надоели лошади. Если ты мечтаешь продолжить дело, ищи способ сделать это.
— Но, папа…
— Хочешь — верь, хочешь — не верь, Ханна, но я делаю это только ради тебя. — Лютер встал. — Я слишком люблю тебя, чтобы помогать.
Если ей не удалось уснуть, то она может хотя бы поработать.
Ханна застегнула куртку и засунула руки в карманы, спасаясь от полуночной прохлады. Она брела по темной дороге к конюшне.
Вернувшись из города, Ханна решила, что если Уайет решит продать ферму, то покупателем станет она, и провела весь день, обзванивая возможных спонсоров. Но, поговорив с несколькими банками и со всеми, кто был в ее телефонной книжке, Ханна поняла, что никто не хочет вкладывать деньги в неопытного владельца коневодческой фермы. Рашиду она звонить не стала, потому что, поразмыслив, признала правоту Уайета: мистера Шаккара явно интересуют не только деловые отношения. А Ханна не собиралась продавать себя кому бы то ни было — даже ради спасения «Сазерленд».
Металлический скрип привлек ее внимание. Ханна обернулась и увидела, как на ветру покачивается дверь стойла. Тревога охватила ее. Феникс!
Кобыла сбежала? Или ее вывел Сэм?
Она вытащила телефон и набрала номер Уайета.
— Джейкобс, — послышался хриплый сонный голос, вызывавший дрожь в теле Ханны — дрожь, которую она старалась игнорировать.
— Сэм дома? — спросила она.
— Ханна, сейчас час ночи.
— Уайет, гнедая пропала. Пожалуйста, проверь, на месте ли Сэм.
Уайет выругался и, судя по всему, выбежал из спальни.
— Его кровать и комната пусты, — сообщил он минуту спустя. — Проклятье!
— Проверь весь дом, — распорядилась она. — Если не найдешь Сэма, позвони шерифу, пусть объявит тревогу. Я возьму Джереми, и мы обыщем территорию.
Может быть, Сэм вывел Феникс в крытый манеж, чтобы поработать с ней? Ханна распахнула тяжелую дверь и включила свет, но огромное помещение пустовало. Ни Сэма, ни лошади. Ханна быстро осмотрела все здания, закончив конюшней центра. Старика нигде не было. К ней подбежал охранник.
— Джереми, ты видел Сэма или нашу новую гнедую кобылу?
— Нет, мисс Ханна.
— Сядь в машину и поищи их, пожалуйста. Дай мне знать, если увидишь что-нибудь необычное.
Женщина ужаснулась, обнаружив пустой крючок, на котором должно было висеть седло. Она услышала, как подъехал Джереми, и выбежала наружу. «Мерседес» Уайета затормозил рядом.
— Ты заметил что-нибудь? — спросила Ханна у охранника.
— На заднем выгоне открыты ворота, — сказал Джереми. — Ни Сэма, ни кобылы там нет — насколько позволяют видеть фары.
Задний выгон граничил с рекой.
— Одно седло пропало, — вздохнула она. — Думаю, Сэм взял Феникс и сбежал.
Лицо Уайета было бледным и утомленным. Волосы — взъерошены.
— Возьмем грузовик и поедем за ним, — предложил он.
— Там нет дороги, а по выгону не проедешь. — Существовал только один выход, но он приводил Ханну в ужас. — Я сяду на лошадь и попробую его найти.
— Ты не ездила верхом с тех пор, как погибла твоя мать, — напомнил Уайет. — У тебя нет опыта. Пусть лучше шериф возглавит поиски.
— Пройдет несколько часов, прежде чем они соберут команду спасателей. Ждать нельзя.
— А вертолет?
— Он напугает кобылу. Уайет, я знаю территорию лучше всех. Если кто-то может найти Сэма, то это я.
— Я еду с тобой, — решительно заявил он.
— Два неопытных всадника не лучше, чем один.
