– Пока. Она еще потребует гонорар. Наверняка
ждет, что ты позвонишь ей, начнешь благодарить. Вот тут ясновидящая и…
– Жаклин не оставила номер телефона, –
возразила Эмма.
– Она предполагает, что ты ей сделаешь
рекламу, – не сдавалась я. – Во Флоридос приезжают олигархи, и если не они, то
какие-нибудь их глупые Ниночки с удовольствием миллионы за гадание отвалят.
Жаклин владеет гипнозом, внушила тебе: ты возьмешь медальон и все вспомнишь. Да
только это сон разума, порождающий чудовищ! Трансовое состояние сознания! Бред!
Глюк!
– Нет, Вилка, – грустно протянула Эмма. – У
меня в последнее время возникали вопросы, но ответов я не находила. А сейчас
все детали совпали. Как будто в голове что-то щелкнуло, и картинка сложилась.
Эмма погибла в катастрофе, а по завещанию Анны Львовны, если дочь умрет, все
имущество переходит в руки дальней родственницы. Анна Львовна была
предусмотрительна, заставила дочь тоже составить завещание и настояла, чтобы в
нем не было упоминаний об Антоне. Грызла Эмму, плакала, шантажировала своим
плохим настроением, говорила, что страдает от непослушания неразумной, не
разбирающейся в мужчинах доченьки… Короче, Эмма выполнила волю мамы. И что же
получилось? Автокатастрофа, Эмма погибла! С чем остается Антон? На тот момент
дача еще была не продана, мы ехали как раз на встречу с покупателями. Значит,
каюк его мечтам о бизнесе. Недвижимость, коллекция, – все утечет на сторону.
Антону была нужна Эмма! Вот почему он нас переодел! Боялся, что я очнусь и
скажу: «Меня зовут Софья». Нет, он все хорошо просчитал. И сумел внушить мне,
что я – Эмма. Мало ли кто увидит обгоревшую – санитары, врачи… В какой одежде
была пострадавшая? Ах в оригинальном платье? А оно было именно у Эммы.
– Ладно, – сдалась я, – пусть так, Эмма
умерла. Антон бросил тело жены в огонь, чтобы скрыть следы. Но! Во-первых,
такой поступок говорит о не очень-то нежных отношениях в семье. Во-вторых, твои
ожоги были очень серьезными, никто не мог дать гарантии, что ты выживешь. Глупо
строить расчет на столь зыбком фундаменте.
– Не знаю, – прошептала Эмма, – у меня нет
ответа на вопрос, почему он не подумал о моей смерти. Единственное, что
приходит в голову, – стресс. Антон после аварии был не в себе, вот ему и
показалось, что лучший выход – «обменять» нас.
– Как же это сошло ему с рук? – поразилась я.
Эмма вынула сигареты, посмотрела на них и
бросила пачку на стол.
– Да элементарно! Вот как он мог рассуждать:
мать Софьи умерла. Отец, правда, жив, но находится в греческой тюрьме по
обвинению во взяточничестве. Эмма тоже не имеет родственников. У нее есть
только он, муж, который утверждает: вот моя жена, жертва аварии. По какой
причине люди должны ему не верить, а?
– И все же риск был велик, – вздохнула я. –
Вдруг бы кто-нибудь заподозрил неладное?
Эмма сдернула с головы косынку и сняла очки.
– Да кто же узнает меня в таком виде, а?
Мой взгляд скользнул вниз, на небольшие, в
белых носочках, ступни женщины.
– Понимаешь, – продолжала Эмма, – пока я,
выйдя из комы, лежала в больнице, всем – и мне, и окружающим – было непонятно,
зачем Антон так старается, ночи и дни просиживает в палате. Ведь необходимости
в его присутствии уже не было. Теперь мне ясно: он вдалбливал в голову выжившей
Софье чужую жизнь. И ведь мне действительно стало казаться, что я вспоминаю
некие детали. Но сейчас я сообразила: мы же были очень близкими подругами, и
часть прошлого у нас с Эммой общая: дни рождения, походы за город, ночевки друг
у друга дома… Все проблемы с родителями, арест Константина Калистидаса мы с ней
обсуждали. Да я и сегодня могу описать, как гроб с телом Анны Львовны уезжает в
печь крематория… Но ведь около покойной стояли и Эмма, и Софья. Чьи
воспоминания всплывают из тьмы? Кстати! После того, как меня вернули из клиники
домой, Антон перестал заходить в спальню. Ну… понимаешь?
Я кивнула. Эмма снова села на пол и обхватила
колени руками.
– Я сначала решила: муж боится сделать мне
больно. Потом пришло понимание: я урод. То есть настолько страшна внешне, что
Антон лишний раз видеть меня не хочет, не говоря уже о близости со мной. Но
супруг остался заботливым – приводил гостей, ходил со мной в театр. Почему?
Ответ ясен: ему были нужны деньги Эммы. А любовь к Греции, откуда она у меня?
Антон говорил, что Эмме нравилась древняя Эллада. Но ведь она ей не родина!
Когда же я привезла урну с прахом и вышла из самолета… Не передать словами мое
ощущение: я дома! В общем, сегодня клубок размотался – я Софья. Стопроцентно.
Имеется четкое доказательство – ожившие воспоминания.
– Послушай, – устало сказала я, – кроме того,
что я пишу детективные романы и мало-мальски умею складывать пазлы, я была
женой мента и очень хорошо понимаю: никакие воспоминания доказательством не
являются. Улики – да, размышлизмы – нет. Нужно сделать анализ ДНК, и проблема
исчезнет.
Эмма заморгала.
– Это как?
– Возьмут образец твоей слюны, сравнят с
пробами предполагаемых родственников, и станет видно, кто кому кем приходится.
– У Антона слюну придется брать тайком, –
оживилась Эмма.
– Поспелов тут ни при чем, – улыбнулась я.
– Ты же сказала: нужен близкий человек, –
занервничала хозяйка виллы.
– Муж и жена не имеют общих генетических
корней. Для сравнения пригодны мать, отец, брат, сестра, в том числе
двоюродные, троюродные, – перечислила я.
Эмма вздохнула:
– Мама давно на кладбище.
– Иногда образец берут из могилы, – осторожно
добавила я. – Конечно, я не являюсь экспертом, но слышала о такой возможности.
Поспелова заморгала.
– Оливию кремировали. Анну Львовну, кстати,
тоже.
– Константин Калистидас! – осенило меня. – Нам
хватит его. Если ваши ДНК совпадут – он твой отец. Если нет, значит, ты – Эмма.
Моя собеседница прикусила губу.
– Не получится, – пробормотала она.
– Но почему? – удивилась я. – Да, он в тюрьме,
но можно объяснить властям эксклюзивность ситуации…
Эмма нахмурилась.
– Оливия и Константин Калистидасы удочерили
Софью, когда ей была всего неделя от роду и не скрывали сего факта. Софья
знала, что ее оставили в роддоме, но никогда не комплексовала по этому поводу.
– Здорово, – бормотнула я, – вот только ДНК не
с чем сравнить.
– И не надо, – прошептала Эмма. – Есть мои
воспоминания. Самое главное – все объясняющие!
