Вечером особняки в переулке бывших жен
казались еще более одинаковыми от того, что во всех садах горели идентичные
фонари. Очевидно, Зарубин приобретал оптом не только «Ламборджини». Дом Нины
стоял темным, и на ее территории не работали лампы. Я потопталась у входной
двери, на всякий случай постучала и поняла: в доме никого нет, Нина до сих пор
не вернулась.
Меня охватила тревога. Куда подевалась Нина?
Может, с ней приключилась беда? Бывшая жена олигарха носится по дороге, как
ведьма на помеле. Она небось уже забрала машину из ремонта, вдруг попала в
аварию?
Поскучав на крыльце, я вернулась к «Мерседесу»
и поехала в сторону Флоридоса.
На Грецию опустился вечер, но, похоже, жизнь в
Сантири только начинается. По улице течет толпа отдыхающих, работают рестораны
и ночные клубы. Даже уличные гадалки не отправились домой, сидят у стен домов,
раскидывают на столиках карты. Ну почему мне в голову сразу приходят мысли о
несчастьях? Нина теперь свободна, без мужа. Наверняка отправилась поужинать,
сейчас пляшет в каком-нибудь клубе и, вполне вероятно, протусуется до утра. Я
совершила ошибку: такую особу, как Зарубина номер шесть, дома надо искать около
полудня.
В отличие от яркого Сантири, Флоридос казался
глубоко спящим. Никаких рекламных огней, шума, гама, веселых лиц и запаха
шашлыка. Между бунгало тускло светили фонари, и стояла нереальная тишина,
нарушаемая цикадами и шорохом моря.
Я хотела войти в свой номер и вдруг услышала
вдали громкие голоса и завывание сирен… Через секунду стало понятно, что к
вилле Эммы спускается «Скорая помощь» или полицейская машина – отблески от
яркого маячка, установленного на крыше микроавтобуса, озарили окрестности.
В мгновение ока я впихнула Лео в бунгало и
кинулась к особняку Поспеловой.
Если, подойдя к дому, вы видите, как несколько
мужчин с хмурыми лицами снуют из квартиры на улицу и обратно, то будьте
уверены: произошло несчастье. А если уж в дверном проеме возникает человек,
стягивающий с рук резиновые перчатки, а двое парней вывозят из «Скорой»
каталку, на которой лежит пока пустой мешок из черного полиэтилена…
– Что случилось? – я кинулась к парню, одетому
с серую рубашку.
Тот что-то быстро ответил по-гречески.
– Ноу! – замотала я головой, – спикен раша!
Плиз!
Юноша развел руками, и я ринулась внутрь
виллы. Какой-то мужчина с фотоаппаратом на груди попытался остановить меня, но
я ужом вывернулась из его рук. Сомневаюсь, что у греческой и российской полиции
очень отличаются правила осмотра места происшествия. Начальство не станет
охранять дверь, надо добежать до гостиной, там и обнаружится местный Олег
Куприн.
Интуиция меня не подвела. На большом светлом
диване сидел рыжий мужик в темных брюках и светлой сорочке.
Увидав меня, он спросил что-то по-гречески.
– Нет, раша, – замотала я головой. – Или дойч,
плиз. Что случилось? Эмма? Ай вонт спикен ту Эмма!
Глава 18
– Вы кто? – вдруг на хорошем русском языке
осведомился полицейский.
– Виола Тараканова, – представилась я, – пишу
детективы под псевдонимом Арина Виолова. Где Эмма?
– Зачем она вам? – вопросом на вопрос ответил
полицейский.
– Поговорить.
– Это невозможно.
– Поспелова жива?
– Вы волнуетесь за ее безопасность? – гнул
свое страж порядка.
Мое терпение лопнуло.
– Послушайте! Я автор десяти криминальных
романов…
– Рад за вас.
– И мой муж майор, он служит в Москве в
уголовном розыске. Его зовут Олег Куприн, – бойко выложила я свои козыри,
предусмотрительно не упомянув о разводе. – Поэтому я хорошо осведомлена о
полицейских правилах. Я имею очень важную для Эммы информацию, мне необходимо
поговорить с ней.
– Олег Куприн? – неожиданно усмехнулся грек. –
Здорово! Как он поживает? Такой же тощий и кудрявый?
– Похоже, вы никогда не встречались с моим
мужем, – возразила я. – Он постоянно борется с лишним весом, волос у него на
голове практически не осталось, а те, что есть, никак нельзя назвать кудрявыми.
– У вашего мужа имеется родинка на лице? –
вдруг спросил полицейский.
– Нет, но есть на шее, ближе к затылку, –
растерянно ответила я, – врачи давно советуют ее удалить, но Олег все никак не
решится.
Полицейский встал.
– В России меня звали Романом, – сказал он, –
а здесь переиначили в Рамоса. Кстати, я вас видел. Достаточно давно, на дне
рождения у Вити Малышева. Как только вы вошли в комнату, я сразу подумал: дама
похожа на бабу Олега. Но решил, что это просто совпадение. А уж когда фамилию
назвали… Редкая она у вас.
Я заморгала и вдруг вспомнила: большая
комната, длинный стол, заставленный бутылками и стаканами, а вот закуски очень
мало, она разложена по блюдечкам и вся состоит из гастрономии: сыр, колбаса,
шпроты. Никаких салатов, даже нет культового «оливье». Малышев убежденный
женоненавистник, супруги у него нет, постоянной дамы сердца тоже, поэтому
Витькина квартира похожа на мрачную берлогу. А вот гости пришли парами. Мы с
Куприным только поженились, и это был наш первый выход в свет в качестве
супругов, именно тогда я познакомилась с его коллегами. Ближе к концу праздника
появились еще двое молодоженов. Мужа я помню смутно, а вот жена – красивая,
темноволосая, не по-московски смуглая – врезалась в память. Наверное, я не
забыла ее еще и потому, что девушка плохо объяснялась по-русски, и народ стал
подшучивать над ней. Говорили что-то вроде: «Рома, не учи ее по-нашенскому
балакать. Начнет – потом не остановишь!»
– Вспомнила? – улыбнулся Роман.
– Да, – подтвердила я. – Вы, кажется, через
полгода после бракосочетания уехали на родину жены. Олег тогда расстроился,
говорил, что вы отличный специалист, жаль терять такого.
– Мы в Грецию перебрались, – объяснил Роман, –
здесь и осели. Сначала жили на острове, а потом, когда Флоридос превратился в
курорт для русских, начальство меня сюда направило. Может, перейдем на «ты»?
Какими судьбами ты здесь?
– Сейчас объясню. Только скажи, что с Эммой?
– Она умерла, – с полицейским спокойствием
заявил Роман.
– Не может быть! – заорала я.
Толстяк поднял руку.
– Тише, тише. Ты давно дружишь с Поспеловой?
– Нет.
