Иван Субботин жил в одном дачном поселке с
родителями Эммы. Более того, хибара Ивана находилась на соседнем участке,
невдалеке от двухэтажного кирпичного дома Анны Львовны. Иван настоящий русский
мужик, мастер на все руки, способен забор починить, сменить прокладку в кране,
участок в порядок привести и так далее. Анна Львовна приплачивала соседу, и тот
ей помогал. Иван жил в Подмосковье постоянно – сдавал городскую квартиру и
существовал на эти деньги, не имея постоянной работы. В отличие от многих
деревенских жителей Субботин не увлекался водкой, он был спокойный, тихий,
рассудительный человек, и местные незамужние бабы лелеяли надежду прибрать его
к рукам. Но Иван не давал им никаких надежд, жил бобылем, небогато, но вполне
нормально, а по деревенским понятиям даже хорошо. Субботин имел старенькие,
однако исправные «Жигули», небольшой, зато чистенький отремонтированный домик и
всегда приходил в магазин в свежей рубашке. Сами понимаете, как он отличался от
основной массы деревенских мужиков, которых жены с воплями загоняли по субботам
в душ. Иван топил баню по меньшей мере три раза в неделю – если у него и
имелась страсть, то это была парная. Не охота, не рыбалка, не водка, а именно
жар с веником.
О смерти соседки Иван узнал случайно. Как-то
Анна Львовна попросила его срубить и выкорчевать неплодоносящую яблоню.
Сказала:
– Приеду в среду, вот и приходи.
Иван, человек очень аккуратный, даже
педантичный, постучал в дверь Анны Львовны точно в назначенный час. Ему открыл…
зять дамы, Антон Поспелов. Субботин, увидев его, чрезвычайно удивился.
За долгие годы общения между соседями возникло
некое подобие дружбы. После завершения очередной работы Анна Львовна угощала
Ивана чаем и частенько рассказывала о том, какая хорошая у нее дочь. Да, да,
Эмма просто замечательная, умная, тонкая, красивая, чудесная… Но, увы, дочери
не повезло – она вышла замуж за нищего оборванца, который смотрит лишь в карман
к теще.
– Думает, что я не понимаю его сущности, –
вздыхала Анна Львовна. – А Эммочка хоть и образованная, да глаза у нее
затуманены. Все говорит: «Мамуля, ты зря на Антошу злишься. Мы уже не один год
вместе, он меня обожает. Кабы не любил – давно бы ушел. Вот ведь дурочка! Антон
ждет моей смерти, но его подстерегает сюрприз. Думает, он все захапает, ан нет!
Эмма мое добро получит, да с оговоркой: ни копейки мужу. Вот так! Хочет поднять
бизнес – пусть оформляет фирму на жену. И ничего у Поспелова не получится, он
профукает деньги. Ерунду какую-то придумал: анализы на дому брать. Неужели
кто-нибудь этим воспользуется? Сходят люди в поликлинику, там и сдадут…
Иван понимал, что Анне Львовне нужен
слушатель, и кивал головой.
Субботин целиком и полностью был на стороне
работодательницы. Он несколько раз оказывался свидетелем скандалов, которые
закатывала матери Эмма, когда с мужем приезжала на дачу. Локальные войны в доме
Анны Львовны вспыхивали всякий раз, когда Антон появлялся у тещи.
Не так давно Иван наблюдал, как Эмма, думая,
что ее никто не видит и не слышит, орала у сарая на мать:
– Как тебе не стыдно!
– Представь себе, не стыдно, – спокойно
ответила та.
– У тебя огромное состояние!
– Не такое большое, как ты считаешь. Многое
потрачено на твое обучение, кстати, совершенно зряшное, – парировала мать. – Я
не вижу картин! Где твои полотна? Предлагала же тебе выбрать профессию
врача-стоматолога, ты бы хорошие деньги получала. Но ты захотела пейзажи
малевать. Скажи спасибо, что не знаешь, сколько я отдала за твое поступление в
институт и какие подарки таскала профессорам, чтобы тебя не выгнали прямо с
первого курса.
– Врешь! – завизжала Эмма. – Все вокруг
говорят, что у меня талант.
– Ладно, может, талант и есть, – примирительно
кивнула Анна Львовна. – Но где полотна-то, а? Отчего ты не участвуешь в
выставках, не выставляешься в салонах? Почему работаешь в театре гримером?
– Я художник! – возразила Эмма.
– Ой, не смеши, – отмахнулась Анна Львовна. –
Носы актерам клеишь и парики причесываешь. Можешь кому угодно врать, но мне не
надо.
– Я могла бы писать гениальные полотна, –
звенящим от напряжения голосом сказала Эмма, – да только нищета не позволяет.
Чтобы заработать деньги, я вынуждена, как ты выразилась, носы актерам клеить.
Будь моя воля, стояла бы сейчас у мольберта!
– У тебя есть муж, – язвительно заметила Анна
Львовна, – он и обязан жену содержать!
– Мама, – устало сказала Эмма, – Антон врач.
Очень хороший, но сидит в районной поликлинике, а там золотых гор не получишь.
– Что мешает великому терапевту перейти в
другую структуру? – презрительно поинтересовалась мать.
– Антон любит своих больных, он не может их
бросить!
– А жену, значит, побоку?
– Врач нигде не будет иметь хорошей зарплаты,
надо поднять свое дело. – Одолжи нам денег, а? Пожалуйста! – взмолилась Эмма. –
Хочешь, я на колени встану?
– Это лишнее, – спокойно ответила Анна
Львовна. – Нет, Поспелову я ни копейки не дам!
– Мама! – заплакала Эмма. – Ты же дашь деньги
мне, своей дочери!
– На твой бизнес?
– Да.
– Очень интересно… – засмеялась Анна Львовна.
– Девушка-художница собирается основать фирму по взятию анализов у людей на
дому? Ты всерьез? Если б ты решила основать художественный салон, я бы мигом
средства дала. А Поспелову – нет.
– Мама!
– Успокойся, детка, – сказала Анна Львовна, –
после моей смерти все твое будет. Но хочу предостеречь: Антон не тот человек,
которым хочет казаться. Я все вижу, но молчу.
– Ты о чем, мамуля? – насторожилась Эмма.
– Не важно, – отмахнулась Анна Львовна. И
повторила: – Поспелову рваного фантика не дам, а ты получишь после моей смерти
все.
Эмма выпрямилась.
– Я бы побоялась делать такое заявление!
– Почему? – изумилась Анна Львовна.
– Хочешь, чтобы я жила, мечтая о дне твоей
кончины? – рубанула любящая доченька и убежала прочь.
Понимаете теперь, почему Иван удивился, увидев
рано утром Антона, открывшего ему дверь?
– Чего тебе? – грубо спросил доктор.
– Анна Львовна просила ей по хозяйству помочь,
– деликатно ответил Субботин.
– Она умерла, – сообщил Поспелов.
– Когда? – отшатнулся Иван.
