– Иван не робот, вдруг он вымазался в огороде
или сильно вспотел… – возразил Марк.
Бабка с жалостью глянула на парня.
– В баню париться ходят! Кабы Ванька
извозюкался, чтобы помыться, летний душ есть. Поплескался, и хорошо.
Но Марка заявление старухи не убедило.
– Подумаешь! А тут он решил в понедельник в
баньке искупаться.
– А воду где взял? – прищурилась Зинаида
Андреевна.
– В трубе, – растерялся Марк.
– Да ведь нету у нас водопровода. Ведрами надо
воду таскать или баклажку привезти, – стала учить его уму-разуму старуха. –
Ванька в девять баню протапливал, а в семь начинал готовиться. Возьмет бидон и
тарахтит им к колодцу. Тоже знак мне был: раз Иван за водой попер, пора огурцы
пленкой накрывать, вечереет. А помер он в понедельник. Странно!
– Ладно, – сдался Марк, – допустим. Но при чем
тут бомж?
– И воды он не носил, – не успокаивалась
старуха, – баклажкой не гремел.
– Вы, наверное, не услышали, – возразил Марк.
– Уши у меня кошачьи, – обиделась Зинаида
Андреевна, – и вижу я отлично. Думаешь, ежели много прожила, то развалина?
– Не хотел вас обидеть, – стал оправдываться
студент, – просто вы могли не обратить внимания на шум!
Не успел Марк закрыть рот, как в распахнутое
окно полетел отвратительный скрип, перемежающийся чавканьем и отборным матом.
– О! – подняла корявый палец собеседница
сыскаря, – Спиридонова жена за водой отправила. Ты выгляни на улицу-то. Знаешь,
кого увидишь? Мужик рыжий, в джинсах драных и майке черной, у него деревянная
тележка, на ней три ведра без крышек. Посмотри, не стесняйся.
Марк высунулся из окна.
– Точно! – констатировал он. – А как вы так
ловко определили?
Зинаида Андреевна засмеялась.
– Восьмой десяток тут живу, колодец в десяти
шагах от моей калитки, народ сюда прет как на демонстрацию. Я соседей по шагам
различаю, а телеги по скрипу. Уж поверь, не ходил Ванька за водой!
– Мда, – крякнул Марк, впечатленный
услышанным.
– И как он париться собрался? – подбоченилась
старуха. – Не в свой день и на сухую?
– Не знаю, – ответил Марк.
– О! И я тоже, – кивнула старуха. – И затопил
он в десять, а не в девять.
– Точно помните?
Зинаида Андреевна всплеснула руками.
– Я еще перепугалась. Лежу на диване, в
телевизор уставилась, «Время» кончилось, и вдруг дымом потянуло. Я прям
подскочила, к окошку сунулась – из Ванькиной бани дым клубится! То-то удивилась
– в понедельник… без воды…
– И как вы поступили?
Она пожала плечами.
– Поудивлялась да спать легла. Мне доктор от
давления таблетки прописал и велел их на ночь пить. Проглотишь пилюлю – в
дремоту сразу клонит. Я голову в подушку и вдавила. А в полночь меня вопль
разбудил: «Пожар! Пожар!»
– Почему вы участковому не рассказали про свои
наблюдения? – налетел на бабку Марк.
– Так я говорила! – сложила она руки на груди.
– А он на меня словно на дуру поглядел и в протокол ни слова не записал. Да и
понятно, ему до пенсии год оставался.
– А при чем здесь бомж? – спросил Марк.
– Перед тем как лекарство проглотить, я пошла
на двор, – стала объяснять Зинаида Андреевна. – Гляжу, к Ваньке беспризорный
залезает – волосы длинные, штаны рваные, рубашка грязная. Никак чего спереть
решил, мерзавец. Сколько сейчас таких развелось – работать не хотят, по чужим
огородам шарят. Вон, в Перловке парня поймали, он картошку выкапывал. Люди
содють, много сил тратят, ростют, а он…
– И что вы предприняли, увидав вора? – прервал
бабку Марк.
– В туалет пошла.
– Не закричали? Не зашумели? Не прогнали?
– Зачем? Он же не в мой огород лез, –
по-крестьянски рассудила старуха. – Чего мне в чужие дела соваться? Ванька сам
справится. Я уж потом докумекала: небось бомж Ивана пристукнул и в бане его
спалил. Но только нашему участковому все по фигу! И Ванька сам виноват.
– В чем же провинился несчастный?
– Деньжата у него завелись, – криво улыбнулась
Зинаида Андреевна. – Машину купил, костюм, а еще генератор – такую машинку,
которая электричество делает. Дорогая вещь, а он себе позволил. Показал
достаток, вот бомжи и прослышали. У нас в лесу их много, беспаспортных, в тот
год развелось, и все уголовники. Нельзя перед людьми богатством хвастать. В
общем, спалили Ваньку, а участковому это по барабану. Он пенсию хорошую теперь
имеет, не чета моим копейкам. Я, когда про Ванькины покупки прослышала,
побежала к Субботину и напрямую спросила: «Никак ты наследство получил?» А он
прямо весь расцвел от радости и отвечает: «Угу, почти. Прибежали денежки от
хорька, вернее, от жены хорьковой, которая на дачку Анны Львовны позарилась,
хотела за копейку фазенду купить. Тут-то ей и…» И вдруг замолк. Я его
подталкиваю, чтобы дальше говорил, интересно же. А он лоб потер и буркнул: «Я,
Зин, выпил слегка, чушь несу. Не обращай внимания. Иди домой, потом
покалякаем». На том разговор и кончился…
Марк вздохнул и продолжил рассказ.
– Зинаида Андреевна, провожая меня, все
недоумевала: ну что за хорек Ивану деньги оставил? Меня тоже это зацепило, и я
подумал: может, фамилия такая странная, Хорек? Стал по разным базам искать и
нашел Юрия Хорькова, который подал заявление об исчезновении супруги, Рады
Сергеевны. В нем имелась одна странность: женщина ушла из дома в тот день,
когда случилась авария с Эммой Поспеловой, но муж заявил о ее пропаже через…
месяц.
Я внимательно слушала Марка. Надо будет
непременно сказать Олегу, что у практиканта явный талант. Студент не пропустил
мимо ушей слова бабки о каком-то хорьке, сообразил про фамилию, не поленился
пошарить в разных документах, нашел заявление, насторожился, увидев совпадение
дат аварии и исчезновения Рады… И даже съездил к Юрию Хорькову, задал ему
необходимые вопросы…
– Вы собирались покупать дачу? – спросил Марк.
– Да, – ответил Юрий.
– А у кого?
– Уже не помню, – ушел тот от ответа.
– Не у Эммы Поспеловой? – педалировал Марк.
– Может быть, – равнодушно пожал плечами
Хорьков.
