– Простите, не знаю. Мы не общаемся с наемным
персоналом. Но я сейчас выясню и сообщу вам. Можно идти?
– Ступайте, я буду в зале. Как найдете Тамару,
ведите сразу ко мне, – величественно сказала я.
– Постараюсь обернуться быстро, – заверил
официант и испарился.
Я принялась озираться. Похоже, веселье в
полном разгаре. Надо же, у стены стоит пара красивых лодочек на высоком
каблуке. Очевидно, их хозяйка, устав от неудобной обуви, без всякого стеснения
сбросила их и бегает босиком. Дальше, чуть поодаль от лаковых туфелек, валяется
меховая горжетка. Да уж, накинуть на плечи украшение из убитой лисы не самая
гениальная идея, если учесть, что все происходит летом, да еще в Греции.
– Сюрприз, мадам, от спонсора! – прощебетали
за спиной.
Я обернулась. Еще одна белокурая модель
протягивала мне крохотную коробочку.
– Подарочек, – сказала девушка.
– Спасибо, я уже получила при входе.
– Возьмите еще.
– Можно?
– Конечно! Там прикольная штучка, – захихикала
блондиночка. – Суперская! Берите, берите…
Я взяла упаковку, подождала, пока приветливая
красавица уйдет, и открыла крышечку. Из груди вырвался вздох восхищения.
На темно-синей бархатной подкладке лежали два
крылышка из белого шоколада. Конфетки выглядели потрясающе и пахли ванилью.
Создавалось впечатление, что некий ангелок, пролетая мимо клуба, обронил
крылья, и они таинственным образом спланировали в жестяную упаковку. Блондинка
права, сувенир замечательный.
В ту же секунду я ощутила голод. Надо бы
поискать столы с закусками… Но едва я направилась в глубь зала, как в сумочке
ожил телефон. Звонил Гарик Ребров, глава издательства «Элефант».
– Как дела? – поинтересовался он.
– Замечательно, – придав голосу бодрость,
ответила я, – отдыхаю по полной программе.
– Купаешься?
– И загораю, – соврала я. – Правда, ко мне
плохо солнце цепляется.
– Отель нравится? – продолжил расспросы Гарик.
– Сплошной восторг, – ответила я.
– Ты в ресторане? – неожиданно спросил
собеседник.
– Да. А как ты догадался?
– Музыку слышно.
– Твоей наблюдательности можно позавидовать, –
решила я сделать комплимент Реброву, – сегодня здесь устроили вечеринку.
– С фуршетом? – насторожился Гарик.
– Ну конечно, я как раз двигаюсь в сторону
банкетных столов, – ответила я, проглотив слюнки.
– Стой! – воскликнул Гарик.
Я замерла:
– Что случилось?
– Не смей прикасаться к еде!
– Очень есть хочется!
– Не трогай угощенье!
– Но почему?
– Оно не свежее!
Я засмеялась.
– Гарик, каким образом ты, будучи в Москве,
определил качество салатов в Греции?
– Вилка, на тусовках едят только лохи и
журналисты! – зачастил Ребров. – Если на вечеринке больше сорока человек,
устроители экономят на количестве тарталеток, а кухня на качестве продуктов.
Организаторы стараются заплатить поменьше денег, а повара надеются заработать,
поэтому не докладывают в салаты мясо, уменьшают порции, а вместо деликатесных
крабов используют одноименные палочки. Зальют смесь соусом, и никто не поймет,
что там внутри.
Я, успев за время нашего разговора отмереть и
подойти к длинным столам, уставилась на миски с салатами и спросила:
– Ты полагаешь?
– Стопроцентно уверен! – с жаром воскликнул
Гарик. – А яйца… Они точно будут несвежими. Один из моих сотрудников поел на
вечеринке «оливье» и попал под капельницу.
Я вздрогнула и переместилась левее, к длинным
блюдам, где лежали морепродукты.
– С рыбой свои хитрости, – несся дальше Гарик.
– Закупают осетрину пятой свежести, протирают ее тряпкой, смоченной в хрене,
тонко нарезают и сверху маскируют соусом «Песто», зеленой такой штукой. Самая
лучшая заливка, чтобы скрыть плесневелые места.
Я, в этот момент нацелившись на кусок белуги,
украшенный тем самым «Песто», дернулась и пошла к горячим блюдам.
– Всякие там шашлычки, куриные крылышки,
котлетки и прочее тоже нельзя трогать, – вещал Ребров. – Хуже них только суши.
Лучший способ самоубийства – слопать на вечеринке рис с куском сырого лосося.
Я в полном отчаянии уставилась на столы. Можно
подумать, что Гарик находится где-то рядом, до такой степени точно он описал
меню.
– Эй, ты чего замолчала? – занервничал
издатель. – Уж не начала ли подбираться к пирожным? Взбитые сливки…
– Неужели ничего нельзя пробовать? – в ужасе
воскликнула я.
– Нет, – отрезал Гарик.
– Но очень хочется есть!
– Потерпи.
– Я до жути проголодалась!
– Сейчас потусишь и отправишься в приличный
ресторан.
– Но зачем тогда выставляют угощенье, если его
никто не ест?
– Так принято, – тоном учителя, беседующего с
первоклассницей, ответил Гарик.
– Ну не глупо ли… – вздохнула я, отправляя в
рот виноградину, которую отщипнула от кисти, лежащей в огромной вазе. – Тогда
могли бы отказаться от рыбно-салатно-мясного изобилия и поставить одни фрукты.
Вот от них ничего плохого не будет!
– Ошибаешься, – тут же отбил подачу Гарик. –
Возьмем к примеру виноград. Его, как правило, не моют, не хотят заморачиваться.
Возьмут из ящиков и уложат в вазы. И что происходит с человеком, который слопал
виноградину?
Я машинально проглотила означенную виноградину
и эхом отозвалась:
– Что?
