– Только представь, какие приключения
претерпели ягоды, пока очутились на столе, – печально сказал Ребров. – Сначала
их собирали грязными руками, потом запихивали в ящики, везли в аэропорт. По
дороге на ягоды осела пыль, а над взлетной полосой витают пары бензина. Потом
виноград отправился на склад, в магазин… Через сколько рук он прошел? Есть
гарантия, что в массе сборщиков, грузчиков, продавцов, поваров, официантов нет
ни одного больного гепатитом, туберкулезом, герпесом, СПИДом?
– Вирус иммунодефицита передается другим
способом, – прошептала я, внезапно ощутив резь в желудке.
– Ну о СПИДе пока мало известно! – откликнулся
Гарик. – Ладно, насчет данного заболевания я с тобой согласен, но ведь холера
или чума тоже не очень приятные штуки.
Я вспотела от ужаса. Будь она неладна, та
виноградина, которую я слопала!
– Надеюсь, я предостерег тебя? – заботливо
поинтересовался издатель. – Помни, писательница Арина Виолова нужна всем,
читатели не переживут твою смерть! Да и заголовки в газетах, типа: «Известная
детективщица объелась на тусовке и скончалась от инфаркта желудка», будут
смотреться не очень красиво! Я никогда даже не подхожу к банкетным столам.
Разве что съем конфету!
– Шоколадку? – воспряла я духом.
– Да, – подтвердил Гарик. – Вот шоколад
безопасен. Надо найти коробку или вазу и отыскать конфету без начинки. Лучше
всего, если она будет в бумажке. Ну ладно, желаю тебе хорошо повеселиться!
Кстати, ты там случайно не пишешь новую книгу?
– Нет, – по-глупому честно ответила я. И, тут
же спохватившись, воскликнула: – Да! Уже половину накропала!
– Понятно… – грустно протянул Ребров. – До
встречи!
Я сунула трубку в сумку, достала из нее одну
из жестяных коробочек, полученных от устроителей, и откинула крышечку. В словах
Гарика есть сермяжная правда, лучше забить голод сладким. Я вытащила белые
ажурные крылышки. Конфета аппетитно пахла ванилью. Если честно, я не люблю
белый шоколад, не понимаю, почему масса из молока и сахара без всякого признака
какао-бобов, называют «шоколадом», но сейчас с большой охотой засунула в рот
лакомство. Вопреки ожиданию, крылышки не сразу начали таять.
– Мадам… – тихо произнес рядом мужской голос.
Я быстро засунула пустую тару в недра сумки и
подняла взгляд. На расстоянии вытянутой руки стоял официант, тот самый, что
отправился искать поломойку.
– Уборщица Тамара выносит мусор, – еще больше
понизив голос, сказал молодой человек, – она находится во внутреннем дворе,
туда можно пройти через сад.
Я хотела поблагодарить услужливого парня, но в
тот момент крылышки рассыпались, во рту возник странный вкус чего-то
отвратительного, абсолютно несъедобного. Больше всего на свете мне захотелось
выплюнуть это, но как это сделать в присутствии сотен гостей, под пристальным
взглядом официанта?
Я икнула и поняла, что омерзительная
субстанция, отчего-то имевшая знакомый привкус, поднимается в нос. Ноздри
защипало со страшной силой!
– Мамочка! – взвизгнул официант. – Из вас пена
лезет! Как у бешеной собаки… Ай! Павел Степанович! Па-а-авел!!!
– Семен, прекрати орать, – приказал высокий
мужчина лет сорока, выныривая из-за колоны. – Что на сей раз? Если уронил
тарталетки, тихо собери, те, что не помялись, положи назад на блюдо и… О
господи! Что с ней?
– Взбесилась, – прошептал Семен, вжимаясь в
стену и прикрываясь пустым подносом. – С самого начала она мне странной
показалась – отправила меня искать уборщицу, а потом пену стала пускать.
Па-а-авел Степанович, че с ней? Это заразно? Мы все умрем?
– Прекрати, идиот! – зашипел распорядитель. –
Говорил же управляющему: рыба на грани, нельзя ее подавать. Да только кое у
кого жадность раньше его самого родилась! Заявил мне: «Ничего, побольше „Песто“
нальем. А если дома кому поплохеет, мы ни при чем».
Ощущая, что земля уходит из-под ног, я
схватила бутылку с минералкой, сделала пару глотков и поняла, что мне стало только
хуже – небо напоминало каток, а пена теперь полезла еще и изо рта.
– У вас эпилепсия? – поинтересовался Павел.
Я попыталась ответить «нет», чуть не
подавилась обильными пузырями и помотала головой.
– Сифилис? – отшатнулся Семен.
– СПИД? – одновременно с ним предположил
Павел.
Злость на двух идиотов победила тошноту, я
вытащила железную коробочку и повертела ее перед носом Павла.
– М-м-м.
– Что? – не понял тот.
– М-м-м.
– Хотите еще подарок от спонсора? –
предположил Павел.
– М-м-м.
– Сейчас найдем. Семен, принеси сюда…
Я не дала кретину договорить, дернула его за
рукав, открыла крышку и продемонстрировала пустую бархатную подкладку.
– Случается, – закивал Павел Степанович, –
машина куски раскладывает, вот вам и досталась пустая жестянка. Значит, вы так
расстроились, что от горя пеной исходите?
Абсурдность этого предположения поражала.
Найдется ли на Земле хоть один человек старше десяти лет, который расстроится
до пенообразования, поняв, что ему не досталось шоколадки? И потом, человек не
огнетушитель! Люди способны заплакать, заикать, вспотеть, затрястись от злости,
потерять сознание, но не пускать пену! Павел – кретин.
– Не волнуйтесь, – с явным облегчением сказал
распорядитель, – сейчас вам принесут другой презент. Эй, Семен, беги за мылом!
Официант юркнул в толпу.
– За чем? – от изумления я обрела дар речи.
– Спонсор вечера компания «Зайфе», –
отрапортовал Павел, – выпускает элитное туалетное мыло. Между нами говоря, вы
зря уж так расстроились! Спонсоры положили в упаковки крохотные кусочки,
правда, прикольного вида, белые и ажурные, как крылья.
– Туалет… – прошептала я, ощутив позыв рвоты.
– Скорей, где он?
– Сюда, сюда! – Павел схватил меня за руку. –
По лестнице вниз!
Глава 23
Спустя четверть часа я дрожащими руками
попыталась привести в порядок испорченный макияж. Слава богу, в дамскую комнату
не рвались посетительницы, наверное, санузел тут был не один, или Павел,
испугавшийся скандала, отвел меня в тайное место, о котором было известно лишь
своим.
