Отработанным движением Эмма прикрыла голову
шелком, вернула на место очки, вытащила из кармана помаду и ловко, без помощи
зеркала, накрасила губы. Затем пояснила:
– Автомобильная авария. Хочешь, покажу, как я
выглядела до катастрофы?
Не дожидаясь моего ответа, она вытащила из
кармана блузы нечто типа маленького бумажника, открыла его, и я увидела
фотографию двух молодых женщин. Не красавиц, но вполне симпатичных, с открытыми
счастливыми улыбками.
– Я слева, – ткнула пальцем в изображение
гостья. – Наверное, ты удивилась, увидев меня на пляже в халате, штанах и
носках? Сочла ненормальной?
– Нет, что ты, – пробормотала я.
Эмма улыбнулась.
– Не ври. Мое тело выглядит хуже лица – был
ожог девяноста пяти процентов кожи. Обычно в подобных случаях люди не выживают,
но доктора совершили чудо, и я выздоровела, однако жизнь моя теперь качественно
изменилась. Как ты догадываешься, я всегда появляюсь на людях в макияже, с
прикрытой головой. Ношу плотные колготки или брюки, кофты с рукавами до
запястья. Остаться обнаженной позволяю себе лишь в ванной, где нет ни одного
зеркала.
– Бедняжка, – вырвалось у меня.
– Софье пришлось хуже – она умерла. – Эмма
пожала плечами. – А я живу, дышу морским воздухом, вкусно ем, валяюсь у
телевизора. Антон, правда, появляется редко, ну да и понятно почему. Иногда я
подумываю об удочерении симпатичной малышки, но меня останавливает мысль: как
ребенок отнесется к виду изуродованной мамочки, а?
Я не нашлась, что ответить.
Эмма села на ковер по-турецки и сказала:
– У меня много денег – достались от матери, ее
звали Анна Львовна. Она всю жизнь занималась продажей картин, работала в музее,
оценивала полотна для частных коллекционеров, сильно поднялась во время войны.
Люди из-за голода продавали шедевры за бесценок, отдавали Рубенса за пакет
гречки. А у матери к продуктам был доступ – мой отец заведовал крупным складом.
Консервы там, макароны, яичный порошок… Нехорошо осуждать родителей, они меня
обожали, тем более что произвели на свет в почти пожилом возрасте. Я родилась в
семидесятом, маме исполнилось сорок пять, папе было на десять годков больше.
Да, да, понимаю твой невысказанный вопрос. Анне во время войны и двадцати не
исполнилось. Как она могла оценивать картины? Но ее родители работали в
Эрмитаже, девочка с малолетства жила среди искусствоведов, отлично разбиралась
в живописи, в семнадцать лет выскочила замуж… Да и дед с бабкой имели большое
собрание раритетов. Но история моей семьи тебе не интересна, главное одно: я богата.
Антон же был беден.
– Это твой муж? – я рискнула перебить ее.
– Точно, – кивнула Эмма, – Антон Поспелов.
Короче, мне очень нужна твоя помощь!
– Что я могу сделать? – пролепетала я.
Эмма поправила очки.
– Для начала выслушай меня.
– Хорошо, – кивнула я, – начинай!
Гостья стянула с дивана плед, завернулась в
него и поудобнее уселась на подушки. Затем завела рассказ.
Эмма рано встретила свою любовь – увидела
Антона в метро и потеряла голову. Симпатичная девочка понравилась парню, и у
них начался роман. К декабрю они поняли: им не жить друг без друга, и Эмма
объявила матери:
– Я выхожу замуж.
Отец ее к тому времени уже умер, а мать не
возражала, лишь вздохнула и сказала:
– Я не против раннего брака, сама стала женой
в семнадцать лет, но… Эммочка, он тебе не пара.
– Почему же? – возмутилась дочь.
– Мы москвичи (после войны родители
перебрались в Москву), имеем квартиры, дачу, машину, – принялась перечислять
Анна Львовна, – коллекцию картин и статуэток, драгоценности. Эмма, ты – богатая
невеста. Теперь взгляни на своего жениха. У него лишних порток нет, живет в
общежитии и небось мечтает о московской прописке. Девочка, вы познакомились в
подземке! Спутника жизни так не выбирают.
– Мама, немедленно прекрати! – взвилась Эмма.
– Извини, доченька, – парировала Анна Львовна,
– но такова правда. Богатой девочке следует трижды подумать, прежде чем бежать
в загс.
– Я люблю его, а он любит меня, – уперлась
Эмма.
– Ты еще так молода… – попыталась вразумить ее
мать.
– Ну-ка, вспомни, сколько тебе самой было,
когда ты вышла за папу! – ринулась в бой Эмма.
– Солнышко, мой муж был старше Антона, –
возразила Анна Львовна, – он содержал семью. Конечно, я разбираюсь в искусстве,
как никто другой, и папа никогда не лез ко мне с советами, какую картину или
фигурку приобретать, но деньги на покупки давал он и…
– Антон тоже способен меня обеспечить! –
рявкнула Эмма.
– Хорошо, душенька, – покорно кивнула мать, –
мое дело дать совет, а твое – либо послушать его, либо нет. Давай зови жениха.
Анна Львовна с распростертыми объятиями
приняла будущего зятя, угостила его вкусным ужином, вытащила бутылку
раритетного вина, и Эмма расслабилась. Слава богу, мама очень ее любит, поэтому
не станет противодействовать ее счастью. Но тут дело приняло неожиданный
поворот.
Подав на стол кофе, Анна Львовна сказала:
– Теперь обсудим технические детали свадьбы.
Где вы хотите ее справлять?
– В кафе, – быстро ответил Антон.
– Замечательно, – одобрила Анна Львовна. –
Расходы, естественно, пополам.
– Мама, – зашипела Эмма, – ты с ума сошла?
– Заинька, – укоризненно покачала головой Анна
Львовна, – Антон вливается в семью, в которой нет мужчин. Он же не собирается
жить за наш счет? Наверное, понимает, что я далеко не молода, получаю скромную
пенсию и нуждаюсь в помощи. Конечно, я возьму на себя оплату половины счета за
свадебное торжество, куплю тебе платье, туфли, фату, но потом с радостью
передам тебя, как говорится, в руки мужа. Буду очень благодарна, если вы
изредка станете навещать меня.
– Что значит «навещать»? – поперхнулась Эмма.
– Разве мы не тут будем жить?
– Доченька, две хозяйки на кухне, даже, если
они ближайшие родственницы, непременно поссорятся, – заявила мать. – Но ты не
переживай, проблему жилья для вас решит твой муж.
Антон покраснел, а Анна Львовна улыбнулась.
– Еще кофе?
