Тут я задумываюсь. Горячая ванна, шоколадка и бокал вина… А что, это было бы очень неплохо.
После непродолжительной борьбы с собой я отправляюсь на кухню, где в специальном отделении буфета хранятся наши с Ноем вкусняшки: шесть больших треугольных плиток «Тоблерона» и огромная коробка конфет «Ферреро Роше», также купленная в дьюти-фри. Каждую субботу я даю Ною по три конфеты. Кажется, он теперь считает, что их так и продают – по три штуки. Похоже, ему и в голову не приходит, что конфеты можно покупать – и есть – в куда бо́льших количествах.
Что ж, на то они и вкусняшки.
Я как раз отламываю изрядный кусок шоколада, когда мой телефон начинает звонить. Я спешу ответить на вызов, полагая, что это Нико, однако, на дисплее высвечивается имя моей сестры.
Лотти?.. Я настолько потрясена, что роняю шоколад на пол. Сердце громко стучит, большой палец дрожит над телефонной клавиатурой, а глаза – я этого не вижу, но знаю наверняка – воровато бегают по сторонам. Я не хочу отвечать. Просто не могу!.. К счастью, пока я мешкаю, вызов переключается на голосовую почту. Со вздохом облегчения я кладу «Блэкберри» на полку буфета, но он тут же принимается звонить вновь.
Это опять Лотти, я чувствую это. Что ж, придется ответить, потому что в противном случае мне придется самой ей перезванивать, а это может оказаться еще тяжелее.
Я крепко зажмуриваю глаза и, задержав дыхание, вслепую жму на кнопку «Ответить».
– Это ты, Лотти? Мне казалось – раз у тебя медовый месяц, тебе должно быть не до меня, – я с ходу пытаюсь взять легкомысленный, шутливый тон, чтобы сестра ничего не заподозрила. – Или ты вспомнила, что забыла выключить утюг перед отъездом?
– Ф-ли-и-ис?!..
Мне не нужно много времени, чтобы проанализировать развязно-просительную интонацию и неуверенную артикуляцию согласных. Все ясно. Во-первых, моя сестрица здорово пьяна. Еще раз – во-первых, она вот-вот расплачется. Ну и, в-главных, Лотти даже не подозревает, что я замешана в каких-то направленных против нее интригах, иначе откуда бы взялся вопросительный знак в конце?
– Как дела? – интересуюсь я небрежно.
– Слушай, Флисс, я просто не знаю, что делать! – доносится в ответ самый настоящий крик души. – Бен совершенно пьян! В хлам, в дым, в дрова. Как мне его… пртр… протрезвить? Только поскорее! Может, ты знаешь какой-нибудь способ?
Способ я знаю. Это хороший, испытанный способ. Он включает в себя очень много крепкого кофе, кубики льда (отнюдь не для приема внутрь) и дезодорант поядренее, который необходимо впрыскивать пациенту непосредственно в ноздри, однако я не собираюсь делиться с Лотти своим рецептом. Не в этот раз.
– Господи! – бормочу я, талантливо изображая сочувствие. – Бедная ты моя, бедная… Даже не знаю, что тебе посоветовать. Попробуй дать ему кофе покрепче.
– Да он даже сидеть прямо не может! Бен выпил все эти дурацкие бесплатные коктейли, после чего мне пришлось буквально тащить его на себе в наш номер. Здесь он рухнул на кровать и не шевелится, а ведь это должна была быть наша первая брачная ночь!
– Господи помилуй! – притворно ахаю я. – Неужели вы даже не…?
– Нет, – мрачно отвечает Лотти. – Мы не успели.
Я не в силах сдержать вздох облегчения. Нет, я вполне доверяю мастерству и интуиции Нико, но эти молодожены – такие хитрые бестии! Лотти и Бен вполне могли потихоньку перепихнуться так, чтобы этого никто не заметил.
– Нам постоянно кто-то мешал! Кто-то или что-то, представляешь?.. – продолжает скорбно стенать Лотти. – А ведь ты сама рекомендовала мне этот отель, Флисс! Ты говорила, что он очень хороший, но на самом деле это просто какой-то кошмар! Знаешь, я даже собираюсь пожаловаться на плохое обслуживание! Я, может быть, даже буду писать в прессу! Это безобразие! Они… в общем, они испортили нам медовый месяц. Во-первых, они зачем-то установили в нашем номере две односпальные кровати, а потом заявили, что не могут их убрать! В результате я сейчас сижу на одной односпальной кровати, а на другой храпит Бен! – Голос Лотти поднимается до пронзительно-истерических высот. – Нет, ты представляешь?! Две односпальные кровати в номере для новобрачных!!!
– Не представляю, – соглашаюсь я поспешно. – Действительно, кошмар!
С каждой минутой мой голос звучит все более фальшиво, но Лотти настолько взвинчена, что ничего не замечает.
– В общем, администрация ужасно извинялась и даже предложила нам в качестве компенсации бесплатные коктейли. Мы пошли в бар, и там наш персональный камердинер поспорил с Беном, что он не сможет выпить какой-то особый греческий ёрш! Бен, естественно, выхлебал его просто залпом и сразу окосел… Уж не знаю, что они там такого намешали, эти греки. Может, абсент с пивом?.. Я знаю, абсент действует похожим образом.
Я издаю какой-то неопределенный звук. О том, что́ на самом деле могло быть в чаше, которую поднес Бену Нико, мне страшно даже подумать. Некстати вспоминается, что они там, в Греции, любили преподносить друг другу сок цикуты.
– В лифте – у нас, кстати, свой персональный лифт, – с пьяной непоследовательностью хвастается Лотти, – мы немного пообнимались, и я подумала: наконец-то происходит что-то, ради чего мы сюда приехали, но к тому моменту, когда мы добрались до верхней площадки, Бен отрубился и повис на мне мертвым грузом! Он обнимал меня и заснул, представляешь?! Мне пришлось волоком затаскивать его в комнату и взваливать на постель, а он, знаешь ли, довольно тяжелый!..
Мне кажется, она начинает всхлипывать, и я яростно чешу в затылке, пытаясь в срочном порядке найти способ правильно разыграть попавшие мне в руки козыри.
– Знаешь, Лотти, мне кажется, что, по большому счету, все это просто мелочи. Завтра вы оба проснетесь свежими и бодрыми и попробуете наверстать упущенное. Или ты не согласна?
Но Лотти не то чтобы не согласна – она меня просто не слушает.
– Клянусь, я подам на отель в суд! – возмущается она. – Не знаю, какой идиот назвал его идеальной гостиницей для новобрачных. По-моему, хуже этого ничего и быть не может. Во всяком случае, в этой «Амбе» нашему медовому месяцу настал самый настоящий амбец.
– Послушай, ты ужинала? – торопливо спрашиваю я, пытаясь отвлечь Лотти от мыслей о возмездии – подрыв репутации отеля вообще и Нико в частности в мои планы никоим образом не вписывается. – Закажи что-нибудь в коридорной службе. У них там готовят отличные суси и превосходную пиццу.
– О’кей, я подумаю. Все равно ничего другого мне просто не остается, – печально говорит Лотти. Ее гнев как-то внезапно угас, а вздыхает она так жалобно, что у меня разрывается сердце. – Извини, что взвалила все это на тебя. Я знаю, ты ни в чем не виновата, просто…
Ответить мне нечего. Лотти, сама того не подозревая, просто режет меня без ножа. Мне приходится еще раз напомнить себе, что я поступаю правильно. «Что лучше, – мысленно спрашиваю я себя, – одна испорченная ночь или одна испорченная жизнь и незавидная участь матери-одиночки в придачу?»
