– А я глаз не смыкаю, – захныкала Калинина.
– Не ужинай плотно, – не удержалась я.
– Ты жестокая! – захлюпала носом Вера. – Я
думала, ты поможешь мне с передачей. Хочу Жене продукты отнести.
Я села за стол и продолжила пустой разговор:
– Ты же его бросила.
– Нет! – возмутилась Вера. – Я люблю Женечку!
Мы уже давно вместе.
– Насколько помню, ты называла его
алкоголиком.
– Сгоряча, – заплакала Вера. – Женюра в
тюрьме, и мое сердце рвется на части. Он лучший! Самый хороший!
– Пьяница, – безжалостно напомнила я.
– Бедняжечка, – всхлипывала Калинина, –
мучается в камере. Его надолго посадят, а?
– Меру наказания определяет суд. – В моем
голосе появились интонации следователя.
– Спроси у Олега!
– Куприн тоже не в курсе, сколько лет дадут
Растову за убийство, – после небольшого колебания сообщила я.
– Буду ждать его до скончания века, –
торжественно объявила Веерка. – Как жена декабриста! Никогда не брошу.
Я испытала сильнейшее желание сказать глупой
курице правду: Женя не виноват, его подставили, но вовремя прикусила язык.
Пусть настоящий преступник пребывает в уверенности, что сумел всех вокруг
обмануть. Он должен пока жить спокойно, не зная о том, что его упорно ищут.
– Хочу отнести Женюсе продукты, – повторила
Вера. – Он выйдет, и мы распишемся. Я его дождусь!
Глупость Калининой стала меня раздражать.
– Ты знала, что Растов уже привлекался к суду?
– спросила я.
– Да, – плаксиво протянула Вера. – Он, как
только мы вместе жить начали, предупредил: «Характер у меня крутой,
вспыльчивый, а рука тяжелая, лучше не зли меня лишний раз». А потом рассказал,
как в девятнадцать лет по глупости женился. Он ту девчонку совсем не любил.
Просто трахались без презерватива, ну она и забеременела. Женечка моментально
дуру бросил, сказал ей: «Все. Я семью заводить не собираюсь». А девка оказалась
настырной. В общем, подробностей я не знаю, но они расписались. Женя ждал,
когда супруга родит, говорил, что даже смирился с потерей свободы, решил стать
хорошим отцом, приданое для ребенка купил – пеленки, одеяло, кроватку. А у бабы
живота нет и нет! Представляешь?
– Ничего нового, – спокойно ответила я. –
Весьма распространенная женская хитрость: сначала не очень честные девушки
объявляют себя беременными, получают желанный штамп в паспорте, а потом
быстренько пытаются зачать ребенка. Многим, кстати, удается обвести мужа вокруг
пальца. Вруньи, не моргнув глазом, сообщают своим наивным супругам: «Дорогой,
наш малыш появился на свет с некоторой задержкой, я перехаживаю срок».
– Но ведь не на восемь месяцев! – возмутилась
Верка. – Когда до отправки в роддом остались считаные дни, а на талии у жены не
прибавилось даже сантиметра, Женечка устроил бабе допрос, и та призналась в
обмане. Сука!
– Не слишком красивый поступок, – согласилась
я.
– Понимаешь, он просто рассвирепел, – бубнила
Вера. – Столько денег было потрачено – куплены вещи, в комнате сделан ремонт!
Я подавила усмешку. Однако Растов настоящий
джентльмен: сначала изо всех сил пытался отвертеться от женитьбы, бросил
беременную женщину, а когда его все же отволокли под венец и стало ясно, что
его обманули, Евгений в первую очередь пожалел о затраченных рублях.
– Встречаются же такие дряни, – кипела Вера. –
Женя ей вежливо сказал: «Ну, падла, сейчас получишь в рыло». А девка вместо
того, чтобы прощения попросить, в мужа чайник с кипятком швырнула.
– Милое семейство, – констатировала я.
– Она его убить могла! – завизжала Вера. –
Слава богу, промахнулась. Женя бабенку схватил и толкнул, а она упала и виском
об угол стола ударилась. Ему дали всего четыре года – убийство по
неосторожности. Жена сама виновата!
– Успокойся, – сказала я.
Но Калинина громко заплакала.
– Конечно, теперь та история сыграет против
Жени. Но следователь должен внимательно старое дело изучить, там же ясно
написано: Растов не виноват. Поговори с Олегом!
– Хорошо, – согласилась я.
– Обещаешь?
– Да, – живо ответила я.
– Все друзья до первого милиционера, – вдруг
злобно прошипела Калинина.
– Ты о чем? – не поняла я.
– Если человек попал в беду, от него тут же
отворачиваются, – заявила Вера. – Вот и Галка Мартынова! Позвонила мне сегодня
и со смешком спрашивает: «Как дела?» Я ей, как хорошей подруге, честно отвечаю:
«Хреново. Женька в тюрьме, его будут судить за убийство». А Мартынова меня и
слушать не пожелала, вопрос из приличия задала, свое талдычит: «Уезжаю в Индию,
вернусь и тут же позвоню. Ты мне на мобилу не трезвонь, она не работает,
роуминг дико дорогой. Чего сказать захочешь, лучше Лене сообщи, он мне
передаст. У него телефон не выключается». Вот она, дружба, во всей красе! Я
страдаю, а Галка в теплые края подалась!
Меня охватило удивление, а Вера продолжала
возмущаться:
– Сама нас с Женей познакомила, говорила, что
он замечательный, но невезучий, а что вышло?
Я оторопело спросила.
– Погоди, с Растовым тебя свела Галя?
– Ну да, – слегка остыла Верка. – А что?
– И где же она сама с Евгением познакомилась?
– В группе.
– Где?
– Вилка, ты задаешь очень много вопросов. –
Калинина издала протяжный стон. – Какая разница? И вообще это секрет.
– Хочешь вытащить любовника из-за решетки? –
обозлилась я.
– Конечно.
– Тогда рассказывай без утайки про Мартынову.
– Галка меня убьет.
– Она улетает в Индию!
– Но ведь вернется же.
– Значит, у тебя нет желания освободить
любимого мужчину, – иезуитски констатировала я.
– У Галки случилась депрессуха, – принялась
выбалтывать чужие тайны Вера, – потому что Ленька оказался импотентом.
– Да? – с сомнением переспросила я.
– Думаешь, почему он до сорока лет не женился?
– заверещала Калинина. – По какой причине не остепенился, детей не завел?
