– Охренеем от скуки.
В здании Радкин говорит с дежурным полицейским, а мы обмениваемся рукопожатиями, передаем приветы и поднимаемся по лестнице в кабинет Альфа Хилла.
Сержант в форме стучит в дверь, мы входим.
Начальник уголовного розыска Хилл – невысокий мужичок, похожий на старика Стептоу
[11]
после бурно проведенной ночи. Он кашляет в грязный носовой платок.
– Садитесь, – говорит он, отплевываясь в свою тряпку.
Никто не подает никому руки.
– Вот вы и вернулись, – криво улыбается он Радкину.
– Ага, прямо как бумеранг.
– Я бы так не сказал, Джон, я бы так не сказал. Мы вам всегда рады.
Радкин подается вперед.
– Есть что-нибудь новенькое?
– По Клер Стрэчен-то? Нет, что-то ничего не припоминаю.
Он снова начинает кашлять, снова вынимает платок и, наконец, говорит:
– Вы очень заняты, я знаю. Так что давайте приступим прямо к делу.
Мы встаем и все вместе направляемся по коридору, как я предполагаю, в их отдел расследования убийств. Справа и слева от нас закрываются двери.
Большая комната с большими окнами и видом на холмы. Я уверен, что у них тут бывали Бирмингемские террористы.
[12]
Альфред Хилл открывает ящик шкафа.
– Прямо как вы ее и оставили, – улыбается он.
Радкин кивает.
Помимо нас в комнате сидят несколько следователей без пиджаков и курят под надзором своих мертвецов, глядящих на них с желтеющих фотографий.
Их дела. Они смотрят на нас так, как мы смотрели бы на них.
Хилл поворачивается к какому-то усатому толстяку и говорит:
– Это – ребята из Лидса, приехали ознакомиться с делом Клер Стрэчен. Если им что-нибудь понадобится, поможешь. Сделаешь все, что попросят.
Мужчина кивает и докуривает свою сигарету.
– Обязательно загляните ко мне, когда поедете, ладно? Обязательно, – говорит Альф Хилл, выходя обратно в коридор.
– Спасибо, – говорим мы хором.
Он уходит, Радкин обращается к толстяку:
– Слышал, что он сказал, Фрэнки? Так что давай, принеси-ка нам газировки или чего-нибудь холодненького. И оставь свои папиросы.
– Отвали, Радкин, – ржет Фрэнки, кидая ему пачку «Джей-Пи-Эс».
Радкин садится, поворачивается к нам с Эллисом и говорит:
– За дело, ребята.
Клер Стрэчен: в ее двадцать шесть ей можно дать шестьдесят два.
Опухшая и затраханная еще до того, как он до нее добрался.
Дважды замужем, двое детей в Глазго.
Предыдущие судимости за проституцию:
Полностью разложившееся существо, как сказал судья.
В конце концов попала в ночлежку Св. Марии, где жила с такими же, как она, проститутками, наркоманами и алкоголиками.
В четверг, 20 ноября 1975 года Клер вступала в половую связь с тремя мужчинами. Полиции удалось установить личность только одного из них. И исключить его из списка подозреваемых.
Утром в пятницу, 21 ноября 1975 года Клер была мертва.
Исключена.
С ботинком во влагалище и плащом на голове.
Я смотрю на Радкина и говорю:
– Я хочу поехать в ночлежку, а потом к гаражам. Эллис перестает писать.
– Зачем? – вздыхает Радкин.
– Не могу себе всего этого представить.
– Вот и не надо, – говорит он, туша сигарету.
Мы говорим дежурному сержанту, куда направляемся, и выходим на стоянку.
Фрэнки бежит, задыхаясь, за нами следом.
– Я вам помогу.
– Да ладно, не надо, – говорит Радкин.
– Начальник говорит – надо. Типа проявить гостеприимство.
– А заодно и пообедать, да?
– Думаю, можно что-нибудь сообразить, ага.
– Чудненько, – улыбается Радкин.
Эллис кивает, как будто мы, бля, замышляем что-то запретное.
А меня тошнит.
Ночлежка Св. Марии оказалась в двух шагах от Престонского полицейского отделения. Заведению – сто лет в обед.
На стене над входом написано: Кровь и Огонь.
– Кто-то из прежних сотрудников еще работает? – спросил я Фрэнки.
– Сомневаюсь.
– А как насчет постояльцев?
– Шутишь? Тут уже через неделю было никого не найти.
Мы проходим по темному вонючему коридору и заглядываем в каморку коменданта.
Мужчина с прямыми сальными волосами до плеч что-то пишет. Работает радио.
Он поднимает глаза, поправляет на носу очки в черной оправе и шмыгает носом:
– Чем могу?
– Полиция, – говорит Фрэнки.
– А-а, – кивает он, как бы говоря: ну что они опять натворили, мать их?
– Есть пара вопросов.
– Конечно, пожалуйста. О чем речь?
– О Клер Стрэчен. Где мы можем поговорить?
Он встает.
– Там, в комнате отдыха, – отвечает он, указывая на дверь.
Мы во главе с Радкиным идем в очередную загаженную комнату с незакрывающимися окнами и вонючими диванами в сигаретных подпалинах и засохших пятнах.
Фрэнки продолжает:
– А ты кто такой будешь?
– Колин Минтон.
– Ты – комендант?
– Заместитель. Тони Холлис у нас за старшего.
– А Тони на месте?
– Он в отпуске.
– Наверное, поехал в какое-нибудь хорошее место? – тихо-тихо спрашивает он.
– В Блэкпул.
– Недалеко.
– Ага.
– Садись, – говорит Фрэнки.
– Когда это случилось, меня тут еще не было, – неожиданно говорит Фрэнки так, словно ему все это уже надоело.
Инициативу перехватывает Радкин:
– А кто был?
– По-моему, Дейв Робертс и Роджер Кеннеди, да еще вроде какой-то Джилиан.
– Они все еще здесь?
– Нет.