Понимаете, как бесилась Стефания, наблюдая за
матерью? Злость ее росла, ширилась и вскоре вырвалась наружу. Как-то раз Ядвига
поехала со своим классом в театр, девочки остались дома одни, Стефания затеяла
скандал, в процессе которого бросила Кате:
– Ты теперь здесь в приживалках, сиди и не
курлыкай, не имеешь права голоса.
– Ладно, – улыбнулась Катя.
Стефа ринулась в бой.
– Ты слишком много жрешь.
– Постараюсь не ужинать, – заявила Катя, –
заодно и похудею.
– Вали из гостиной, – окончательно вышла из
себя Стефа, – телевизор мой.
Катя не стала возражать, молча встала и
исчезла в своей комнате. Поругаться с ней было невозможно. Если бы Катерина
хоть раз заорала, дала отпор, кинулась на Стефку с кулаками, та бы притихла. Но
Яркина вела себя таким образом, что у Миль темнело в глазах от бешенства.
Стефа ринулась за Катей и нашла ее с книгой в
руках на диване.
– Чем занимаешься? – зашипела Стефа.
– Читаю, – улыбнулась Катюша, – чудесный
роман, «Грозовой перевал».
[10]
Хочешь, дам почитать?
– Какого черта ты ушла из гостиной? – налетела
Стефа на Катю.
– Ты же велела, – ответила та.
– Значит, меня послушалась? – пошла вразнос
Стефания.
Катя отложила потрепанный том.
– Конечно, вы с Ядвигой здесь хозяйки, а я
приживалка, мне надо каждый день благодарить добрых людей за дом и еду.
Миль на секунду онемела, но потом до нее
дошло: Катерина давно над ней издевается, причем делает это самым изощренным
образом, прикидываясь паинькой, этаким лютиком. Стефа заорала:
– Тогда слушай мой приказ: вали отсюда.
Катя села.
– Пойду погуляю до девяти.
– Канай навсегда, – завизжала Стефка, – на
выход с вещами.
– В смысле, совсем уйти из квартиры? –
уточнила Катя. – На улицу?
Стефа вместо того, чтобы опомниться, заорала:
– Мне по хрену где ты будешь жить! В наш дом
не возвращайся!
– Ладно, – сказала Катя, – только сумку
соберу.
Поняв, что ее вот-вот разорвет от злости,
Стефа вылетела на лестничную клетку, отдышалась и поднялась на этаж выше к
соседке, где и просидела до того момента, пока за ней не прибежала чрезвычайно
взволнованная Ядя.
Мать, забыв поздороваться, наскочила на дочь:
– Где Катя?
– Фиг ее знает, – буркнула та, – умная
слишком, в лом ей телик смотреть, книгу читает, про грозу.
Ядя притащила Стефу домой и сунула ей под нос
записку, та, скорчив гримасу, уставилась на листок.
«Дорогая мамочка Ядвига. Я ухожу. Я уже
взрослая и не могу сидеть у тебя на шее. Не волнуйся, я не пропаду. Если Олег
объявится, не давай ему денег, он их мигом пропьет. Я взяла свою одежду и
десять рублей из коробки, это в долг, непременно его верну. Передай Стефе от
меня «до свидания» и скажи, что я люблю ее, как сестру. Решение покинуть вас
принято мной самостоятельно, вы всегда любили меня и баловали, но каждому
птенцу рано или поздно приходится вылетать из гнезда. Прощайте, ваша Екатерина
Яркина».
Стефа села на стул. В записке не было ни слова
о скандале, который она устроила днем, ни о приказе немедленно убраться прочь.
Названая сестрица оказалась до идиотизма благородной, она не выдала Стефу,
чтобы Ядвига не обвинила родную дочь в бессердечии.
Мать тем временем бегала по квартире,
выкрикивая:
– Зубной щетки нет! И платье из байки! Она
взяла лишь самое необходимое! Господи, всего десять рублей! Надела теплую
куртку и сапоги! Зайчик! Зайчик! Катя не вернется! Она забрала зайчика!
Глава 11
– Зайчик? – переспросила я.
– Давным-давно, мы еще в школу не ходили, Валя
принесла двух плюшевых уродцев, жутких, длинноухих, – вздохнула Стефа. – Я
своего быстро потеряла, а Катя зайца считала талисманом, таскала его с собой на
все экзамены, спала с ним. Мама правильно поняла: если чудовища нет, значит,
Катя не собиралась возвращаться.
– Не слишком красивая история, – оценила я
поведение Миль. – Зачем вы мне ее рассказали?
Стефания опустила голову.
– Вы спрашивали, где Катя сейчас живет?
– Да, – обрадовалась я.
– Катерина вышла замуж за очень богатого
человека, – продолжала Стефа, – я видела свадебное фото в глянцевом журнале.
Теперь ее фамилия Ерофеева.
– Это я знаю, – поспешила ответить я. – Но
Катя ушла от Константина Львовича, мне надо ее найти. Вы, наверное, можете
назвать адрес квартиры Яркиной, ну той, что сдавалась?
– Не тратьте зря время, там жильцы, –
промямлила Стефа. – Катерина туда не приезжала.
– А как они ей деньги передают? – ухватилась я
за последнюю ниточку.
Миль затеребила край рукава.
– Катя не вспоминала об оплате. Плату забирает
моя мама, я из-за ребенка не могу работать, не хочу Ваняшу в сад отдавать.
– Значит, выгнали девушку и по-прежнему
пользуетесь ее жилплощадью? – уточнила я.
Миль с такой силой вцепилась в пуговицу своей
курточки, что оторвала ее.
– Я беру в долг. Увижу Катю и деньги верну. Ей
сейчас они ни к чему, она богатая и… ну… понимаете, когда она расписалась с
Ерофеевым, я получила документ, его привез курьер. Это была дарственная на
квартиру. Яркина мне ее подарила, отдала навсегда.
Я не выдержала:
– Отлично вы устроились.
Стефа подняла голову.
– Я не просто так побежала за вами. Да, я
ругалась с Катей, но это были юношеские заморочки, я повзрослела, и мне стыдно.
Давно хотела поехать к Катюше и сказать ей: «Прошу прощения и предлагаю
дружбу». Даже позвонила в журнал, который фотки с ее свадьбы напечатал, но мне
там адреса Ерофеевых не дали.
– Богатому каждый норовит дружбу предложить, –
не выдержала я, – слышали поговорку: «Полюби меня бедную, а с деньгами всякий
полюбит»?
