– Вы ничего не знаете, – дрожащим голосом
произнесла Оля, усаживаясь на табуретку.
– Как раз наоборот, – не сдалась я, –
предполагаю, что у Эллы был помощник, вероятно, бойфренд, который и стал
звонить Варенкиным. Уж не знаю кому, ему или Трубецкой, пришла в голову идея
обогатиться за счет несчастья. Тело умершей Настеньки лежало в подвале, а
подельник Эллы ждал Игната на Московском вокзале, надеясь получить миллион
долларов. Завладев этой суммой, он и Элла уехали бы прочь. Они ничем не
рисковали. Варенкины даже под страхом смертной казни не рассказали бы в милиции
о деньгах и похищении. Если бы Игнат проговорился, его посадили бы в тюрьму,
как расхитителя социалистической собственности, а Раечка отправилась бы вместе
с мужем. Но сердце Игната не выдержало испытания, у него в поезде случился
инфаркт, деньги не доехали до Ленинграда. Подельник Трубецкой разозлился до
крайности, он рассчитывал обогатиться, а его обманули! С другой стороны, он все
равно бы, став обладателем миллиона долларов, сообщил бы Варенкиным о
местонахождении тела Насти и скрылся с огромной суммой. Но деньги не привезли,
подельник Эллы связался с Раисой и решил наказать несчастных родителей.
Мерзавец понятия не имел о кончине Игната, он заявил матери Насти: «Не привезли
тугрики, получите, что заслужили». Подонок хотел, чтобы Варенкины всю
оставшуюся жизнь винили себя в смерти девочки.
Я перевела дух и взглянула на Олю, та яростно
замотала головой:
– Неправда, неправда! Элла обожала Настю!
Трубецкая любила детей, она не могла причинить ребенку вред. Элла отличалась
редкостной аккуратностью, она всегда тщательно запирала двери, отключала
газовый кран, проверяла шпингалеты на окнах. Настю похитили!
Я изобразила сомнение.
– Оля! Ну откуда вам могут быть известны такие
подробности?
Та сгорбилась.
– Мы с Трубецкой жили в одной коммунальной
квартире. Нам с бабушкой принадлежали две комнаты, третья – Элле. Моя мама
дружила с ней, они вместе ходили в школу, родители Трубецкой погибли, когда ей
едва исполнилось пятнадцать, их сбила на перекрестке машина, а моя мамочка
умерла при родах, я ее ни разу в жизни не видела. Бабушка забрала меня из
родильного дома и стала воспитывать двоих детей: Эллу и меня, не отдала соседку
в приют. Не спрашивайте, как это оформили официально, я не знаю. Элла стала мне
очень близким человеком, вот почему я все знаю. Трубецкая невиновата.
– Спасибо вам за рассказ, – сказала я, –
хороший получится детектив.
Оля откровенно растерялась:
– Детектив?
Я улыбнулась во весь рот:
– Забыла сказать, когда представлялась вам,
меня на самом деле зовут Виола Тараканова, я пишу произведения на криминальные
темы под псевдонимом Арина Виолова.
– Не труд по истории Ваганькова? – растерянно
спросила Оля.
– Ну, пока я вас слушала, сообразила, что
история Насти Варенкиной может стать хорошим сюжетом. Роман сразу попадет на
первые строчки рейтингов. Я виртуозно запутаю читателя, то, что Элла Трубецкая
жестокая убийца, станет ясно лишь в последней главе.
Оля вцепилась в край подоконника.
– Вы не имеете права! Элла невиновата! Вы что,
собираетесь указать в своей книжонке ее фамилию?
– Конечно, – кивнула я, – почему бы и нет?
Думаю, Раиса была бы очень благодарна мне за прилюдное посрамление той, что
стала причиной смерти ее дочери, а потом попыталась получить за несчастье
деньги. Даже подельник Эллы был возмущен ее поведением и выдал Трубецкую,
отъявленного мерзавца возмутило ее желание постоянно крутиться возле Раисы и
ждать, когда та оставит «доброй гувернантке» все свое имущество.
Оля разжала побелевшие пальцы.
– Если посмеете написать такое, если…
– А кто мне запретит? – пожала я плечами. – У
Варенкиных не осталось родственников, у Трубецкой тоже, прошло много времени.
Писатель имеет право на любую фантазию.
– Хороша фантазия! – закричала Ольга. – Имена
и фамилии подлинные! Настю взаправду убили! Вас упрекнут в клевете!
Я махнула рукой.
– Не смешите! Впрочем, если вы знаете что-то
еще, расскажите, вероятно, я передумаю и сделаю Трубецкую положительной героиней.
Кстати! Вам знакома фамилия Ласкин?
Губы Оли непроизвольно дрогнули, она сглотнула
слюну и делано равнодушным голосом спросила:
– Кто?
– Бизнесмен Виктор Михайлович Ласкин, – с
улыбкой почти пропела я, – он незадолго до своей смерти получил посылку, в
которой лежали дохлая крыса со стодолларовой ассигнацией в пасти и записка
«Настя Варенкина проклинает всех крыс».
– Первый раз о нем слышу, – почти уверенно
ответила Ольга.
– А Ерофеев?
– Кто? – на сей раз искренне удивилась
цветочница.
– Еще один успешный бизнесмен, Константин
Львович Ерофеев, – пояснила я, – ему тоже прислали дохлую крысу. Правда,
Ерофеев до сих пор жив!
Из торгового зала раздалось треньканье
дверного колокольчика, потом женский голос произнес:
– Эй, есть кто живой?
– Подождите, – попросила Оля и ушла.
Я осталась в подсобке и стала свидетельницей
разговора цветочницы с посетительницей. Под самое закрытие магазина Оле
повезло, явилась клиентка, желавшая оформить свадьбу. Минут через пять Оля
вбежала в подсобку и зашептала:
– Послушайте, я больше не могу с вами
беседовать, надо работать, такие заказы редко поступают. Дайте честное слово,
что не начнете писать книгу, пока не переговорите со мной еще раз.
Я протянула Ольге визитку:
– Звони. Жду два дня. Если ты не объявишься,
роман об убийце Элле Трубецкой появится к началу лета.
Глава 27
Я вышла на улицу и поежилась. Заканчивается
первый месяц весны, а тепла все нет, да и солнце пока не очень радует, греет
слабо, зато с небес частенько льется дождь, а пару дней назад и вовсе шел снег.
Набросив на голову капюшон, я дошла до машины, села за руль, вытащила из
кармана мобильный и увидела на экране сообщение о двенадцати пропущенных
вызовах. Номер был один и тот же, абсолютно мне незнакомый, он начинался с
цифры «1», и у меня заныло под ложечкой.
