Я нажала на бронзовую ручку, та легко
опустилась, створка открылась. У меня остановилось дыхание. Любой оперативник
великолепно знает: если, прибыв в дом, в ответ на слова: «Открывайте, милиция»,
– не слышишь ответа, а дверь почему-то не заперта, внутри тебя ждет беда.
– Заходи первой, – прошептала Соня, – я боюсь.
Я сделала пару шагов и замерла. Ванная комната
Лизаветы поражала великолепием. Она была отделана бело-розовым натуральным
мрамором. Огромное окно, скрытое бордовыми гардинами, невероятных размеров
умывальник, заставленный рядами флаконов, пузырьков и баночек. Сама ванна
напоминала мини-бассейн, она была вделана в пол. Вниз вело несколько ступенек,
Елизавета лежала в воде. Рыжие вьющиеся волосы казались темными, лицо было
скрыто под водой.
Соня издала булькающий звук и отпрыгнула к
унитазу, я вытащила мобильный, нажала на кнопку быстрого набора и попятилась
назад в спальню.
…Примерно через час Зоя спустилась в гостиную,
где на диване, тесно прижавшись друг к другу, словно куры на насесте, сидели мы
с Соней, и буднично сказала:
– Елизавета вскрыла вены на руках и ногах.
Поскольку в ванну постоянно поступала горячая вода, точно определить время
смерти сложно. Но мы знаем, что Ласкина поднялась к себе часа два назад,
похоже, она сразу совершила самоубийство.
– У современной женщины редко можно найти
бритвенное лезвие, – прошептала я, – теперь выпускают станки с двойными,
тройными головками, такими нельзя вскрыть вены, а для всяких карандашей имеются
точилки.
– Разве я сказала про бритву? – удивилась Зоя.
– Елизавета прибегла к помощи железной пилки для ногтей. У этого маникюрного
прибора очень острый кончик, прямо как нож.
– Ты уверена, что это была именно железная
пилка? – уточнила я.
– Ее нашли на дне ванны, – сказала Зоя.
– Не верю, – ожила Соня, – Лизавета не могла
покончить с собой! Она… она… она такая живая, импульсивная…
– Чаще всего суицид совершают люди с подобной
психикой, – заявила Зоя, – они действуют под влиянием импульса. Поругалась с
парнем, наглоталась снотворного, лежит на диване и думает: «Вот я умру, он
заплачет». А затем вдруг до дуры доходит: он-то, может быть, зарыдает, а может,
и нет. Вот только я этого не узнаю, потому что навсегда останусь в гробу. Ну и
кидается вызывать «Скорую». Но Лиза действовала осознанно, она оставила письмо.
Соня судорожно вздохнула и зашептала:
– Это я виновата! Зачем давила на нее
вопросами? Сказала, что помню, как она бегала домой переодевать испачканный
костюм. Ушла в образе женщины-кошки, а вернулась в черных джинсах и такой же
водолазке. Она сказала, что наряд для Хеллоуина выкинула из-за дыры на колене.
Я! Я виновата! Надо было подождать Вилку. И я спала на диване, когда Лиза… там…
в ванной…
– Где записка? – спросила я. – Что в ней?
Зоя протянула телефон с большим экраном.
– Можешь ознакомиться. Подлинник письма,
естественно, дать не могу, он оформлен как улика и отправлен в лабораторию.
Зоя нажала на кнопку. Экран засветился, на нем
проявились буквы.
– Она ее напечатала, – отметила я.
– На ноутбуке, – кивнула Зоя, – вынула листок
из принтера и оставила на столе. По-моему опыту, так поступают люди, принявшие
твердое решение уйти из жизни. Да и текст! Такой не напишут, если намереваются
выжить.
Я, натыкаясь на орфографические ошибки, начала
разбирать строчки. «Я больше немогу! Я больше нехочу! Я хочу рассказать правду!
Я убила Катю. Я нехотела ее видеть. Она гадкий человек…»
Мне понадобилось время, чтобы вникнуть в
текст. К сожалению, Лиза была безграмотна, она упорно соединяла частицы «не» с
глаголами, прилагательное «стеклянный» написала с одним «н» и сделала еще массу
других ошибок. Но содержание письма не стало от этого менее жутким.
Елизавета не хотела делить отца с Катей.
Яркина до зубной боли раздражала падчерицу. Лиза понимала: Катерина молода, она
проживет с Константином Львовичем много лет. Может, падчерица и привыкла бы к
мачехе, но в начале октября Лизе понадобилось украшение из розового жемчуга,
которое Ерофеев подарил Кате. Девочка никогда не отличалась тактичностью, она,
не смущаясь отсутствием мачехи, побежала в ее ванную комнату, где Катя держала
украшения, и по дороге задела мусорницу. Лиза шлепнулась на пол, урна
перевернулась и из нее высыпалось несколько бумажек.
Лизавета уставилась на длинную полоску. Тест
на определение беременности дал положительный результат. До той поры дочь
Константина Львовича не задумывалась, что у отца могут родиться новые дети. Но
сейчас ей стало понятно: Катя произведет на свет младенца, тот затмит Лизу. И
падчерица решила навсегда избавиться от мачехи.
Когда мы с Лизаветой пытались сконструировать
детективное произведение, она не поразила меня богатым воображением. Все повороты
сюжета, предлагаемые Лизой, казались мне банальными. Но, планируя убийство
Кати, Лиза проявила редкую фантазию, о чем сообщила в письме.
30 октября, когда дети отправились по домам
соседей, хитрая Лиза прихватила с собой фляжку с коньяком. Она понимала, что
приятели захотят продемонстрировать крутость и не откажутся хлебнуть из
горлышка. Учитывая, что мальчики тоже взяли бутылки, все должны были напиться.
Так и произошло, очень скоро компания захмелела, Лиза завела приятелей на
детскую площадку и приказала:
– Сидим тут, пока не протрезвеем.
Ясное дело, никто мирно на скамеечке не сидел.
Школьники начали дурачиться, в общей суматохе Лиза убежала. Соня, не сильно
опьяневшая, спросила:
– Ты куда?
– Костюм переодеть, разорвала штаны на колене,
– замялась Лиза и протянула подруге фляжку, – хочешь? Там еще осталось.
Убедившись, что друзья заняты, а кое-кто и
совсем не стоит на ногах, Лиза помчалась домой. Она ворвалась в спальню к Кате
и предложила:
– Давай прикольнемся!
Та всегда шла на поводу у падчерицы, поэтому
отложила книгу и воскликнула:
– Согласна! А как?
Лиза потерла руки.
– Пошли на старую дачу. Ты там спрячешься в
подвале, в сундуке. Я приведу туда ребят, вроде как за старинными маскарадными
костюмами, все начнут рыться в шкафах, я скажу, что на даче живет привидение,
они мне не поверят, и тут…
– Я вылезу из сундука! – захлопала в ладоши
Катя. – Представляю, какой крик поднимется!
