Миа махнула ей, выскочила из квартиры и влетела в лифт. Когда двери открылись, Миа увидела Гейба. Он стоял в нескольких футах, выпятив челюсть и свирепо вращая глазами.
Он направился к ней, не дав ей сделать ни шагу. Здоровенный, разъяренный альфа-самец, явившийся взять свое.
Гейб грубо схватил ее за руку и поволок мимо насторожившегося консьержа. Миа успела ободряюще тому улыбнуться. Ей вовсе не хотелось, чтобы консьерж вызвал полицию. Гейб держал ее мертвой хваткой, от него исходили жаркие волны злости.
Что он себе позволяет? С чего он так вызверился? Можно подумать, что это она подцепила кого-то и пошла танцевать.
Открыв заднюю дверь, Гейб втолкнул Миа в салон, обошел вокруг машины и сел сам. Как только он очутился внутри, автомобиль тронулся.
— Гейб…
Он повернул к ней перекошенное от злости лицо:
— Лучше заткнись, Миа. Ни слова! Я слишком сердит, чтобы соображать. Я должен успокоиться, а там подумаю, говорить ли с тобой вообще.
Миа равнодушно пожала плечами и отвернулась, не желая больше смотреть в его налитые яростью глаза. Он был несказанно подавлен, и она это чувствовала. Она даже слышала, как он тихо рычит от раздражения и нетерпения. Но сейчас ей не было до него дела. Она отвернулась к окну, за которым сверкали и перемигивались разноцветные огни вечернего города.
Лучше ей было бы остаться дома, но ей хотелось драки. В ней тоже кипела злость, а раз Гейб пошел в наступление, она была вооружена и готова.
Они ехали молча, хотя злость Гейба, разлитая по всей машине, ощущалась без всяких слов. Миа ни разу на него не взглянула, не желая показывать даже малейшие признаки слабости. Она знала, что такое поведение злит его еще больше.
Когда машина остановилась, Гейб распахнул дверь, схватил Миа за руку и выволок наружу. Его пальцы были как клещи, он подвел ее к лифту.
В прихожей Гейб еще плотнее сжал губы, стараясь не растерять остатки самообладания.
— В гостиную! — приказал он. — Разговор будет долгий.
— Да пожалуйста, — пробормотала Миа.
Она вырвалась из его хватки и пошла в гостиную, где села на диван и выжидающе посмотрела на Гейба.
Тот ходил взад-вперед, останавливался, зыркал на нее. Наконец Гейб шумно втянул воздух и покачал головой:
— Мне даже трудно начать разговор, настолько я зол.
Миа выгнула брови, демонстрируя равнодушие. Это она была зла, имела право.
— Это ты-то зол?! — воскликнула она. — С чего бы? Что, эта блондинистая шлюха сказала, что ты не в ее вкусе? Да быть не может. Она была готова залезть тебе в штаны.
— Что ты несешь? — опешил Гейб.
Когда Миа уже обрадовалась, что наконец-то все выплеснет, Гейб жестом велел ей молчать.
— Сначала изволь выслушать, почему я так завелся. Потом, когда успокоюсь, я распишу тебе задницу.
— Сейчас, разбежался, — огрызнулась Миа.
— Ты смылась! — выкрикнул Гейб. — Я понятия не имел, куда ты делась и что с тобой. Может, какой-нибудь хлыщ тебя сманил. Может, тебе стало плохо. О чем ты думала своими долбаными мозгами? Тебе не хватило ума объяснить? Сказала бы, что хочешь домой, и я бы сам тебя отвез.
От такого махрового эгоизма Миа, вне себя от ярости, вскочила на ноги. Неужели он и вправду такой чурбан?
— Мог бы и догадаться, но ты приклеился к отцовской подружке!
В его глазах мелькнуло понимание. Он вздохнул и покачал головой:
— Ах вот в чем дело. Стелла.
— Да, Стелла, или как ее там.
— А ты ревнива, Миа, — снова покачал головой Гейб. — Чертовски ревнива.
— Ревнива? А ты, Гейб, высокомерный законченный эгоист. Дело не в ревности, а в полном отсутствии элементарного уважения ко мне. У нас отношения, пусть и необычные. Но мы подписали контракт. Бог свидетель, ты принадлежишь мне, как и я тебе. И я не собираюсь делить тебя с какой-то белокурой вертихвосткой.
Гейб был ошеломлен ее негодованием. Он запрокинул голову и расхохотался, еще сильнее рассердив Миа. Его плечи продолжали трястись от смеха, когда он сказал:
— Ты меня достаточно утешила, чтобы отшлепать тебя по попке. Марш в спальню, Миа! И раздевайся.
— Это еще что за херня?
— Следи за своим языком. За такие слова Джейс намылил бы тебе рот.
— Не будь ханжой, Гейб. Вы с Джейсом сами похабники.
— В спальню, Миа. Сейчас же! Бегом. За каждую минуту промедления получишь пять дополнительных ударов. Если думаешь, что я шучу, — проверь. Двадцать ты уже заработала.
Миа, разинув рот, смотрела на него, но, когда Гейб взглянул на часы, поспешила в спальню. Наверное, она рехнулась. Ей бы бежать не в спальню, а прочь из квартиры! Но она торопливо раздевается, чтобы он мог ее отшлепать.
Ее охватила дрожь. Низ живота отозвался знакомым предвкушением — но чего? Какая-то бессмыслица. Сама идея телесного наказания казалась дикой и в то же время… соблазнительной и эротичной. Его ладонь на ее ягодицах. Наглядное утверждение власти над нею.
Нет, она явно спятила, но эта мысль не была новой. Само подписание контракта уже заставляло усомниться в ее вменяемости.
Когда Гейб вошел, Миа уже разделась донага и сидела на краю постели, притихшая и пытающаяся представить процедуру экзекуции. В голове царил сумбур. Она не была уверена, что наказание ей понравится. Почти наверное — наоборот. Вызовет лишь злость и отвращение. Но какая-то часть ее существа была взбудоражена и заинтригована идеей этой порки.
Сердце Миа ушло в пятки, когда Гейб остановился перед нею — сильный, властный, подавляющий своим присутствием.
— Вставай, Миа, — спокойно приказал он.
В его голосе не осталось и следа недавнего гнева.
Она поднялась, ноги тряслись. Гейб сел на кровать, подтянулся к изголовью, устроился на подушках и подался к Миа. Она залезла на кровать и робко приняла его руку. Гейб разложил ее у себя на коленях, лицом вниз, задница выставлена вверх — близкая и доступная.
Гейб погладил ее крепкие круглые ягодицы и слегка помассировал их.
— Двадцать ударов, Миа. Считать будешь сама. В конце скажешь спасибо за порку, а потом я отымею тебя по полной.
В ее голове замелькало: «Стой», «Какого черта» и «Да пожалуйста». Нет, она точно сошла с ума! Другого объяснения ее поведению не было.
Первый шлепок был неожиданным, и она вскрикнула не то от боли, не то от удивления.
— Сейчас получишь дополнительный шлепок, — мрачно произнес Гейб. — Считай, Миа.
«О черт!»
Гейб замахнулся и ударил.
— Раз, — выдохнула она.
— Очень хорошо, — промурлыкал Гейб.
