Он привык видеть их вдвоем, а не порознь.
В тревожных отцовских глазах появилось некоторое облегчение.
— Сейчас вызову машину, — сказал Гейб. Он повернулся к Элинор: — Машину к подъезду. И проследите, чтобы Миа не пропустила ланч. Передайте ей, что я не знаю, когда вернусь. Если меня не будет до четырех, пусть идет домой.
— Да, сэр, — ответила Элинор.
— Ну что, идем? — обратился Гейб к отцу. — Когда спустимся, машина будет уже ждать.
Они вошли в лифт и молча поехали вниз. Повисла неловкая пауза, но Гейб не пытался исправить дело. Он сомневался, что ему удастся залатать брешь, возникшую между ним и отцом. На приеме он вел себя как последняя сволочь. Наверное, отца шокировало, что его блондинка так быстро переметнулась к сыну. Гейб этого не хотел. Он злился на отца за уход из семьи и до сих пор не понимал, как такое могло случиться, однако любил его и вовсе не думал причинить ему боль. Гейб лишь стремился показать, с кем тот связался.
Машина подъехала почти сразу, как только они вышли из здания. Гейб велел водителю ехать в «Ле Бернарден» — один из любимых отцовских ресторанов.
Всю дорогу отец молчал. То же было и в ресторане, пока официант не принес заказанные блюда. Только тогда отец заговорил, и Гейбу почудилось, что помолчи он еще немного — и слова хлынут сами. Лицо Хэмилтона-старшего превратилось в маску печали и раскаяния.
— Я совершил чудовищную ошибку, — признался отец.
Гейб замер. Положил на стол салфетку, которую так и не развернул, — лишь бы сделать что-то.
— Я тебя слушаю.
Отец поскреб щеку. Только теперь Гейб увидел, как он измучен, как будто состарился за одну ночь. Под глазами залегли тени, морщины сделались глубже.
Хэмилтон-старший поерзал на стуле, затем сделал глубокий вдох. Все его лицо исказилось гримасой. К ужасу Гейба, в отцовских глазах блестели слезы.
— Дурак я был, что ушел от твоей матери. Это грубейшая ошибка моей жизни. Не знаю, о чем я тогда думал. Я ощущал себя таким несчастным, мне казалось, что я в ловушке, а потому решился на этот безумный шаг. Думал, сделаю то, сделаю это. И если попытаюсь начать все заново, дела наладятся и стану счастливее.
Гейб шумно выдохнул.
— Черт возьми! — вырвалось у него. Он был готов к чему угодно, но не к этому.
— Твоя мать ни в чем не виновата. Она просто святая, если столько лет терпела меня. Наверное, все началось в тот день, когда я проснулся и подумал: «Я стар». Следом явилась мысль, что мне не так уж много осталось. Я запаниковал, а потом… свихнулся. Иначе это не назовешь, потому что я начал винить ее. Представляешь? Твою мать! Женщину, которая все эти годы преданно шла со мной рука об руку, подарила мне замечательного сына. Но я винил ее, потому что видел в зеркале старика. Тот воображал, что достаточно перевести стрелки назад, и годы повернут вспять. Мне хотелось снова почувствовать себя молодым. Но вместо этого я оказался мерзавцем, который обосрал жену, семью… тебя, сынок. Да, я обосрал вас обоих, и мне не выразить словами, как я теперь раскаиваюсь.
Гейб не знал, что сказать. Он был взвинчен отцовским выплеском. Значит, все дело лишь в чертовом кризисе возраста? Схватка с неизбежной старостью? Боже мой!
— Мне тяжело и тошно об этом говорить, но я не знаю, что еще делать. Вряд ли Матрис захочет даже поздороваться со мной. Я обидел ее. Я не жду, что она меня простит. Если бы мы поменялись ролями и она так обошлась бы со мной, я бы ее не простил.
— Черт побери, папа. Ты мастер все изгадить.
Отец молчал, сосредоточенно и скорбно разглядывая свою рюмку.
— Я просто хочу вернуться… как будто ничего и не было. Твоя мать — добрая женщина. Я люблю ее и всегда любил.
— Тогда какого черта ты издевался над нами, красуясь со своими подружками на страницах газетах? — огрызнулся Гейб. — Ты хоть представляешь, как ты ее оскорбил?
Лицо Хэмилтона-старшего вконец посерело.
— Представляю. Эти женщины ничего для меня не значили.
— Пап, не надо, — презрительно отмахнулся Гейб. — Прекрати. Не повторяй штампы из бульварных книжонок. Думаешь, мама поверит? Или надеешься, что она будет лучше спать, зная о твоей вечной любви, когда ты трахаешь кого-то вдвое, а то и втрое моложе?
Отец покраснел и нервно огляделся по сторонам, так как Гейб невольно повысил голос.
— Я не спал с ними, — тихо произнес Хэмилтон-старший. — Вряд ли Матрис поверит. Но тебе я клянусь, что ни разу не нарушил брачный обет.
Гейб раздражался все сильнее, готовый взорваться.
— Да нет, нарушил. Спал или нет, ты все равно предал маму и свои брачные клятвы. Ты изменил если не физически, то духовно, а это бывает намного труднее простить.
Отец устало поднес руку к лицу, на котором было написано смирение перед судьбой.
— Значит, по-твоему, мне ее не вернуть?
— Я этого не сказал, — вздохнул Гейб. — Но ты должен понять, чту ты ей сделал, и лишь потом думать, как помириться. У мамы ведь тоже есть гордость, и ты ее растоптал. Если ты действительно хочешь вернуться, запасись терпением. Не думай, что мама растает от твоего звонка и тут же позовет тебя обратно. Возможно, понадобится не одна попытка, но ты не должен сдаваться. Если мама для тебя что-то значит, придется побороться.
— Понимаю, — кивнул отец. — Да, она мне нужна. Всегда была нужна. Как все это глупо. И какой же я дурак. Старый дурак, обманывавший себя. Так все испортить!
— Позвони ей, пап, — смягчился Гейб. — Скажи ей все, что говорил мне. Только будь терпелив, поскольку тебе придется много чего выслушать. Перетерпи все эпитеты, которыми она тебя наградит. Ты заслужил. Ты должен дать ей право выговориться, спокойно принимая все, что от нее услышишь.
— Спасибо, сынок. Ты же знаешь, я люблю тебя. Мне страшно сознавать, что я ранил не только Матрис, но и тебя. Я подвел вас обоих.
— Только не наломай дров, — тихо произнес Гейб. — Верни маме счастье, и мне этого будет достаточно.
* * *
— Привет, Гейб, надо поговорить…
Миа подняла голову и на пороге увидела Джейса. У нее заколотилось сердце, вскипела кровь. Брат должен был вернуться позже, и она собиралась преподнести ему новость о своей работе у Гейба совершенно иначе.
Из-за плеча Джейса высунулся Эш и вскинул брови при виде Миа.
Лицо Джейса помрачнело. Он переводил взгляд со стола Гейба на сестринский, пытаясь осмыслить картину.
— Какого черта ты тут делаешь? — спросил он.
— И тебе здрасьте, — сухо ответила Миа.
Джейс прошел в кабинет и остановился возле нее.
— Ну и ну, Миа. Ты меня озадачила. Никак не ожидал тебя здесь увидеть. — Он присел на край стола, внимательно изучая кипу бумаг и ее ноутбук. — Что вообще ты тут делаешь? И где носит Гейба?
