– Картина проясняется, – с довольным видом
объявил следователь. – Дело мастера боится. Маяуйла проснулся, когда вор уже
вынул из-под него шкатулку. Завязалась борьба. «Разинцы» обычно не
мокрушничают, но этот, должно быть, ошалел от больших денег. Или перепугался.
Вот и стукнул.
Стук-стук, донеслось от двери. Просунулась
голова в фуражке.
– Ваше превосходительство, вот, на палубе
нашли. У борта.
Сергей Сергеевич взял у полицейского холщовый
мешок на рваной веревке, порылся там. Достал очки в золотой оправе, фарфоровую
курительную трубку, портновский метр, каучуковый мячик. Лоб следователя пополз
было недоуменными складками, но почти сразу же разгладился.
– Это же «тыльник»! – воскликнул мастер сыска.
– Мешок, куда «разинцы» складывают добычу. Вот вам и подтверждение моей
гипотезы!
– Зачем тогда вор его бросил? – спросила
Пелагия.
Долинин пожал плечами:
– К чему «разинцу» эта дребедень, если он
добыл настоящий хабар? Сорвал с плеча, чтоб не мешался, и выкинул. Да и не в
себе был после убийства. Без привычки-то.
Все сходилось. Пелагия была впечатлена
сметливостью петербуржца, однако ее мысль уже поспешала дальше.
– Как вычислить, кто из пассажиров –
«разинец»? У них есть какие-то особые приметы?
Сергей Сергеевич снисходительно улыбнулся.
– Если «разинец», а это беспременно «разинец»,
то его давным-давно след простыл.
– Куда ж он мог деться? С парохода никого не
выпускали. «Севрюга» ведь к берегу не причаливала.
– Ну и что? «Разинцу» холодная вода нипочем,
они как водяные крысы плавают. Соскользнул по якорной цепи в воду, да и был
таков. Или еще раньше спрыгнул, сразу после убийства. Ни-чего-с. Дайте срок.
Дальнейшее, сестрица, вопрос времени. Пошлю запрос по всем приречным
управлениям. Отыщем как миленького... Что это вы там разглядываете?
Слушая Долинина, монахиня подошла к дивану и
осторожно потрогала подушку.
– Не получается, – молвила она, наклоняясь к
наволочке. – Никак не получается.
– Да что не получается-то? – подошел к ней
следователь. – Ну-ка, ну-ка, выкладывайте.
– Ваша разгадка «ребуса» не годится. Не было
никакой борьбы, и за руки убийцу жертва не хватала. Его на постели убили.
Смотрите, – показала Пелагия, – на подушке отпечаток лица. Значит, в момент
удара Мануйла лежал ничком. А вокруг капли крови, овальные. Стало быть, они
капали сверху вниз. Если бы он дернулся, поднял голову, то капли были бы косые.
Сергей Сергеевич сконфуженно пробормотал:
– А ведь верно... Да и потеки крови на лице
имеют направленность от затылка к носу. Вы правы. Каюсь, снебрежничал. Но
позвольте, как же тогда труп оказался на полу, да еще в этакой позе?
– Убийца сволок его с дивана. Задрал рубашку и
сунул в руку обрывок сторублевки. Это единственное возможное объяснение. Зачем
он это сделал – предполагать не берусь.
Следователь озадаченно уставился на инокиню,
немного помолчал и затряс головой.
– Ерунда какая-то. Нет-нет, сестра, вы
ошибаетесь. Я думаю, дело было иначе. Вы не представляете, до чего живучи так
называемые «пророки» и «старцы». В них таится поистине бесовская энергия, и
умертвить этих одержимых куда как непросто. Помню, был у меня случай, еще в
бытность судебным следователем. Вел я дело об убийстве некоего скопческого
пророка. Ему духовные сыновья топором голову почти начисто оттяпали, на одном
лоскуте кожи висела. Так пророк, представляете, еще с минуту бегал по комнате и
махал руками. Кровь из него хлещет фонтаном, башка вроде заплечного мешка
болтается, а он бегает. Каково? Вот и с Мануйлой нашим, должно быть, то же
было. «Разинец» решил, что убил его, встал посреди каюты, начал купюры считать.
А покойник вдруг очнулся, да и бросился деньги назад отбирать.
– С этакой пробоиной? При поврежденном
мозжечке? – усомнился врач. – А впрочем, чего только не бывает... Физиология
премортемных конвульсий слишком мало изучена наукой.
Пелагия спорить не стала – версия Сергея
Сергеевича выглядела убедительней, чем ее собственная. Выходило, что этот
«ребус» все-таки решен.
Но вскорости обнаружились и другие.
Пассажир из тринадцатой
– Как хотите, но рубаху мертвому он все равно
задрал, – сказала Пелагия. – Вы обратили внимание на складки? Они пролегли к
груди в виде буквы V. При падении так не получилось бы.
– В самом деле? – Долинин посмотрел на мертвое
тело, но заботами благонравной инокини рубаха была одернута, так что никаких
складок не осталось.
Сестру это не сбило.
– Потом посмотрите, на фотографических
снимках. Получается, что убийца вовсе не был в ужасе от содеянного, а хотел
именно поглумиться... Для такого поступка нужен особенный склад личности.
Сергей Сергеевич посмотрел дотошной
свидетельнице в глаза с чрезвычайным вниманием.
– Я чувствую, что вы говорите это неспроста.
Имеете основания кого-то подозревать?
Проницательность следователя заставила сестру
опустить взгляд. Оснований для подозрения у нее никаких не было, да и быть не
могло. Но безобразная проделка с осрамлением мертвого тела, а пуще того
вылезшие из орбит глазные яблоки напомнили ей другую выходку, похожего
свойства. Сказать или нехорошо?
– Ну же, – поторопил Долинин.
– Не то чтобы подозрение... – замялась
монашка. – Просто здесь путешествует некий господин... Такой длинный, усатый, в
ботфортах. У него еще глаз стеклянный... Узнать бы, что за человек...
Следователь глядел на Пелагию исподлобья,
набычившись, словно пытался прочесть по ее лицу недосказанное.
– Рослый, длинноусый, в ботфортах, с
искусственным глазом? – повторил он приметы и обернулся к капитану. – Есть
такой?
– Так точно, в каюте номер тринадцать.
Господин Остролыженский, имеет билет от Нижнего до Казани.
– В тринадцатой?
Долинин стремительно развернулся и вышел.
Оставшиеся переглянулись, но от обмена
мнениями воздержались.
Капитан налил из графина воды, протер платком
край стакана, стал жадно пить. Потом налил себе еще. Пелагия, начальник
полиции, врач и фотограф смотрели, как над воротником белого кителя дергается
кадык.
