Нападали они молча, не тратя времени и сил даже на воинственные кличи. И мне самой что-то не хотелось разговаривать. Оружие было рядом, но пускать его в ход не стоило. Да и разве можно выстоять против десяти мужчин? Пока буду биться с одним-двумя, остальные зайдут сзади, и…
А вот хрен вам всем! Ударив коня по бокам, дернула поводья. Мерин от неожиданности послушался, сорвался в галоп. Но понесся не в нужную сторону, а напрямик, в поле, мимо холмов, заросших кустарником балок, редких деревьев и овражков. Гайдуки настолько не ждали, что я поскачу практически им навстречу, что позволили прорваться между двумя всадниками и уйти прочь.
Припав к конской шее, отчаянно нахлестывала старого мерина, заставляя его идти тяжелым галопом и время от времени бросая взгляды через плечо. Скачут, сволочи! Они по-прежнему не сбились вместе, а растянулись цепью уже не столько для того, чтобы направить меня в нужную сторону, сколько чтобы успеть вовремя предугадать очередной маневр. А что тут гадать? Либо, сделав большой круг, все-таки вернуться к дороге и скакать дальше, либо уходить через поле в сторону леса. Там есть еще одна дорога, она, хоть и кружным путем — через Белый Ключ и охотничий домик князя, ведет к Уводью. По ней нас тогда вывел Коршун. Пришлось порядочно поплутать, но зато в лесу можно было оторваться от погони. Только бы выдержал старый конь! Только бы не споткнулся, не упал, дотянул до места!
Сделать крюк и вернуться назад не получилось — слишком уж растянулись позади преследователи, а я не настолько опытный наездник, чтобы маневрировать. Могу остановить коня и пустить его в галоп. Могу заставить повернуть направо или налево — и все. Я ведь даже на прыжок его не смогу поднять. И если вдруг впереди встанет преграда, придется останавливаться и принимать безнадежный бой. Неужели меня могут убить? Очень даже. Впрочем, о смерти подумалось мимолетно — минувшая война притупила страх.
Припав к гриве мерина, я изо всех сил хлестала его плетью, даже не думая о том, что могу загнать коня. Я вообще в те минуты ни о чем не думала. И когда впереди встал лес, не раздумывая, свернула под защиту зеленой чащи. Почему-то казалось крайне важным дотянуть до опушки — а там будь что будет. Оторвусь, спрячусь, пережду…
Грохот копыт за спиной становился все громче. Нет, не успею! Еще раз огрела плетью мерина, рассекла кожу до мяса. Он взвизгнул, но прибавил хода, отдавая последние силы. Лес приближался. Там, под кронами деревьев, всегда царит вечерний сумрак. Как раз то, что надо! Лесные звери не страшнее людей. Даже волкопсы не опаснее гайдуков. Только бы дотянуть…
Он смог. Он успел, старый, покрытый пеной, храпящий и хрипящий мерин. На последнем издыхании буквально вполз в лес и поскакал напрямик. Я продолжала подгонять усталого конягу, вспоминая забытые детские заговоры-считалочки: «Черный глаз, зеленый глаз! Уходи, беда, от нас!» Конечно, не поможет, но все-таки…
А гайдуки устремились следом. То ли был четкий приказ — доставить мою голову, то ли ими овладел азарт, то ли просто хотели убедиться, что не успею к нужному сроку. Погоня не прекращалась. И не моему коню было тягаться с их лоснящимися жеребцами.
На скаку я наугад дернула повод туда-сюда, пытаясь заставить мерина резко вильнуть в сторону, чтобы хоть как-то запутать следы. Знаю, что так делает лиса — на бегу взмахнет хвостом и повернет так круто, что собаки не успевают за ней и проскакивают мимо. Жаль, я не лиса, а старый мерин — не хвост. Он помотал головой из стороны в сторону, сделал несколько скачков…
Овраг, на краю которого застрял старый ствол упавшего много лет назад дерева, встал на пути неожиданно. Конь, задерганный неумелой всадницей, затормозил, делая прыжок — и я, не удержавшись в седле, рухнула на землю. Мелькнули ветки кустов, потом последовал удар — и все.
В себя я приходила долго. Тело казалось слабым и разбитым. Чтобы сосредоточиться и распахнуть глаза, пришлось сделать усилие.
Вокруг царил полумрак, сквозь который виднелись какие-то тени. Пахло травами, мышами, старым деревом и чем-то знакомым, сытным. Бесполезно было спрашивать, где я. И так понятно, что в каком-то смутно знакомом доме. Было бы побольше света и не так болела голова, могла бы вспомнить, что это за место. И спросить не у кого. Обвела взглядом тесную избушку, глаза понемногу привыкали к полумраку. Все вокруг стало яснее — но я не увидела ни одного живого существа. Кто бы здесь ни жил, сейчас хозяина дома не было. Что ж, полежу, подожду. Все равно в теле такие слабость и истома, что даже ради немедленного спасения собственной жизни лень пошевелить пальцем. Ужасно хотелось спать, но смутное дурное предчувствие не давало сознанию замутиться.
Печка без трубы — дым выходил прямо из устья к низкому закопченному потолку. Да и потолка как такового не имелось — только перекрещивающиеся балки, на которых были подвешены пучки трав, так густо, что вполне могли бы заменить потолок. От трав пахло столь резко, что голова опять начала болеть. Я лежала на полатях, укрытая лоскутным одеялом. Под телом ощущалась перина. Я чувствовала ее каждой клеточкой — одежды не было. Впрочем, вон она — сапоги сушились возле печи, тут же, на веревке, были распялены рубашка и штаны. Куртку и пояс небрежно бросили поверх сложенного на лавке тряпья. Ага, а вон и единственный носок. Где протез?.. Ф-фух, вот же он! Прислонен к стене в углу рядом с мечом. Сразу и не углядишь — кругом все заставлено сундуками, кадками, бочонками, завалено какими-то мешками. Крошечные окошки — одно волоконное,
[19]
другое дымарник
[20]
— давали мало света, но да ничего. Говорят, в Бездне и того нет. Значит, живем пока.
Снаружи послышались шаги. Скрипнула дверь, и боком, таща охапку хвороста в одной руке и глубокую миску молока в другой, в избушку вошла женщина. Кое-как спустилась по ступенькам на земляной пол. От яркого света, который на пару мгновений облил ее целиком, пришлось зажмуриться, но и того краткого мига озарения во всех смыслах этого слова мне хватило для того, чтобы узнать знахарку Одору из деревни Уводье. Значит, я до нее все-таки добралась.
Облегчение от этой мысли было таким, что я не сдержала тихого стона. Хозяйка мигом бросила хворост, поставила миску на стол и развернулась в мою сторону.
— Очнулась никак?
— Очнулась, — прошептала я, с усилием поворачивая голову. — Спасибо вам.
— Не меня благодари, а того, кто тебя сюда приволок.
Я пошарила глазами вокруг в поисках благодетеля, словно надеясь, что он сейчас возникнет из воздуха. Никого. Даже кошки не было.
— Все равно спасибо.
— Мне твое «спасибо» не нужно.
Знахарка принялась шуровать у печи. Я во все глаза следила за нею не столько потому, что ждала подвоха и хотела приготовиться к любым неприятностям, сколько потому, что было просто интересно. Судя по запахам, на печи в горшках томились щи и какой-то травяной настой, и бабка Одора пробовала то и другое, время от времени кроша в горшки то какие-то сухие листочки, то свежую зелень.
