Шаг. Другой. Третий… Стараюсь не стучать деревяшкой об пол.
Дверь распахнута ровно настолько, что можно пройти внутрь. Осматриваюсь…
Да вот же он! Темный силуэт на фоне распахнутого в прохладную весеннюю ночь окна. Створки настежь, оперся на подоконник, подавшись вперед. Ну просто идеальная мишень для стрелков!
Князь Витолд услышал мои шаги и обернулся. Глаза уже успели привыкнуть к темноте, и я заметила на тонких губах легкую улыбку:
— Дайна?
— Вы что тут делаете?
— Смотрю. Идите сюда!
Оглянувшись по сторонам (а мы точно в комнате одни?), я подошла. Князь дышал полной грудью, созерцая открывающийся вид.
— Ты только посмотри, — произнес он, — какая красота! Какие крупные звезды! Как будто уже зарев-месяц!
[1]
Я встала рядом вполоборота, чтобы хоть краем глаза держать в поле зрения входную дверь. Ничего особенного — ночь как ночь. На фоне темно-синего неба виднеются черные силуэты крыш и крепостной стены. Дальше все сливается в одно — приходится напрягать воображение, чтобы угадать, что там, в городе. Днем, со сторожевых башен, я могла по достоинству оценить открывающийся вид в плане успешной обороны крепости, но на что смотреть сейчас, в темноте? Враг подкрадется под покровом ночи — и его не заметят! Не на звезды надо смотреть, а под ноги! Опасность всегда исходит оттуда!
Пока князь созерцал небо, посмотрела на землю. Сам замок, его внутренняя часть, слабо освещен. Внизу, под нами, в паре окон еще не погасили свечи — золотистый отсвет ложился на камни. На стене горел факел — его было видно сквозь ветви большого дерева, растущего неподалеку. Подсвеченное живым огнем, дерево выделялось на фоне неба переплетением ветвей — листва пока еще не проклюнулась, почки только набухали, и каждая веточка была хорошо заметна. Вот потом, когда все зазеленеет, в его кроне появится возможность прятаться.
В его кроне…
Я вперила взгляд в темноту и почувствовала, как сжимается внутри тугой комок. Силуэт в окне — отличная мишень. И как назло нижняя сорочка у мужчины из светлого, почти белого во мраке полотна…
— Ты только посмотри! Какие краски! Какой глубокий бархатистый оттенок, — заговорил тем временем тот. — Какая игра светотени…
Тени…
Тень! Там, в кроне, она шевельнулась, и…
Схватив князя за рукав, я дернула его на себя так резко, что не удержалась на ногах, и мы вместе с ним рухнули на пол. Я коротко взвыла, приложившись лопатками. Мой подопечный упал сверху, вскрикнув от боли в раненой руке.
— Вы чего?
— Тихо. — Я зажала ему рот свободной рукой. — Лежать!
— Но я не… — Он вывернулся, сделал попытку подняться.
— Молчи! — Пришлось схватить его за затылок, притягивая к себе. — Не шевелись! Слушай!
— А что? — глухо пробормотал он мне в шею.
— Тсс…
Ничего. Вроде все тихо. Как бы то ни было, глупо ждать, что сейчас в окне появится силуэт наемного убийцы. Все-таки выждав несколько секунд, я спихнула с себя тяжелое тело, которое почему-то как-то странно напряглось, и попыталась встать. М-да, не с моим одноногим счастьем вскакивать с пола. Пришлось сначала повернуться набок, согнув левую ногу в колене, потом перекатиться, опираясь на нее, встать почти на четвереньки, и только после этого, хватаясь за стену, кое-как выпрямиться. Князь уже сидел на полу и смотрел снизу вверх.
— И все равно я не понимаю почему… — начал он возмущенным тоном.
— А вот поэтому! — Я выдернула из оконной рамы арбалетный болт, сунула ему под нос.
— Ой!
— Выходит, вас действительно хотят убить, ваше сиятельство.
— Но почему? — Он встал, потер здоровой рукой лоб. — Ничего не понимаю. Я никому не причинял зла… Никому не перешел дорогу!
Настроение у меня испортилось. Арбалетный болт в ночи — это серьезно. Это не нападение грабителей в темном переулке, которое вполне могло оказаться случайностью. Значит, убийца наверняка был подготовлен. Он знал о привычках своей жертвы, знал расположение окон в замке. Знал расписание смены стражи. Знал слишком многое, чтобы я смогла сделать неприятный вывод — убийца или тот, кто его нанял, здесь. В этом замке.
— Что же мне делать? — Князь стоял передо мной и хлопал глазами, как ребенок.
Это как раз не вопрос. Вопрос в том, что делать теперь мне? Я же не знала, кто хочет смерти моему работодателю, какими возможностями он располагает, смогу ли что-то ему противопоставить? Эх, я же могу только убивать. Да, на войне дослужилась до полусотника, но научилась лишь повторять приказы, исходившие от вышестоящего начальства, и принимать решения в бою — идти на приступ или подождать, атаковать или отступать, ударить с фланга или в лоб. Меня не учили планировать, рассчитывать ходы на два-три шага вперед, думать за себя и за противника. Да и проще было на войне — вот тут мы, а тут враги. Врага надо уничтожить. А сейчас уже почти два года мир. Короли подписали договор, проигравшая сторона выплачивала контрибуцию победителям, народ отстраивался… А здесь — где враг? И как его найти?
— Что делать? Для начала заприте дверь. Нет, — остановила князя. — Я сама. А вы ни в коем случае не подходите к окнам, если хотите жить!
Подобрав меч и болт, в сопровождении мужчины доковыляла до двери:
— Запритесь и без меня никого не пускайте!
Переступив порог, дождалась, пока с той стороны лязгнул засов, и с чувством выполненного долга вернулась к себе. Надо было хорошенько подумать, что делать дальше. Завтра придется предпринимать какие-то шаги, чтобы найти убийц — того, кто стрелял из арбалета, и того, кто отдал приказ.
Но не прошло и пяти минут после того, как я, размышляя, развалилась на постели, а в дверь тихонько поскреблись.
— Кто там? — Рука сама нашла лежащий рядом меч.
— Это я, — откликнулись с той стороны знакомым голосом. — Можно войти, Дайна?
Подойдя к двери, откинула крючок. Из темноты коридора на меня глянули большие глаза.
— Вы что? Кто разрешил выходить?
— Но мне одному страшно! — честно ответил Витолд. — А вдруг — опять?
Я уже, кажется, говорила, что не терплю таких мужчин, и готова повторять это снова и снова. В ополчение, конечно, шли всякие. Были откровенные негодяи, которые скрывались от королевского правосудия под знаменами королевских же войск в надежде, что война все спишет. Были те, кто переоценил собственные силы и сломался от трудностей. Были такие, кто просто польстился деньгами — эти вечно ныли, что жалованье выдают с задержкой, негде хранить добытое, и возмущались, почему им не дают грабить и разорять собственные же города, отбитые у врага. А были такие, кто честно выполнял свою работу — без лишних слов и мыслей сражался, убивал и погибал. Имелись среди них и те, кто признавался в своем страхе, — но они тут же вставали и шли в атаку. Обделавшиеся от страха — но шли. А этот… нашел чего бояться! Пустой комнаты! Как ребенок, честное слово!
