Точку поставило еще одно нападение. На сей раз зверь разорвал сразу двоих — пахаря и его жену.
Пустополь так назван не зря. Пригодных к пахоте земель не так уж много — с одной стороны леса и курганы, с другой — болота. Каждый удобный, ровный и сухой клочок ценится на вес золота. Пахарь ночевал близ надела. Жена раз в два дня носила ему хлеб, репу, яйца и молоко. И в один такой день на них напал оборотень.
Это случилось не сегодня — родители пахаря даже не сразу хватились, что сноха не пришла домой ночевать. Решили — осталась у мужа, известно, дело молодое, кровь в любой миг вскипеть может! Но на вторые сутки к вечеру забеспокоились. В избе много дел, да и как же без еды-то? Сама старуха пошла на третье утро поторопить гулену — и нашла разорванные тела. Тогда-то все и стало известно.
И вот из-за этого я сейчас, на ночь глядя, топталась на пустоши в полуверсте от замка и в нескольких сотнях шагов от городских окраин.
В платье было непривычно и неудобно. Отвыкла, знаете ли, за столько-то лет! То самое нарядное платье из дорогой ткани так и лежало нетронутым — все берегла для праздника. Для какого — не знаю. Но когда встал вопрос, что мне надеть, о нем даже не подумалось. Нет у меня платьев — и все тут! Ни одного!
Вы спросите, а что это я делала в таком месте, недалеко от заброшенных, заросших бурьяном огородов, глядя на темнеющее небо и слушая далекие крики петухов, да еще в платье? Играла роль приманки.
После этого двойного убийства все спорщики как-то сразу изменили свое мнение. Только княгиня Эльбета еще пыталась возражать да Агнешка визжала и висла на брате, но их никто не слушал. Но когда доходит до дела, мужчины никогда не слушают женщин. Мое участие в предстоящем действе тоже ни у кого не вызвало сомнений — спор шел только относительно той роли, которую предстояло сыграть. Лично мне предпочтительнее было оставаться телохранителем Витолда на случай, если придется сражаться с оборотнем — мне, между прочим, за это деньги платят! Но Тодор Хаш предложил идею с приманкой. Оборотень не вылезет из логова просто так. Его надо выманить и вывести на охотников в нужном месте. И одинокая женщина в светлом платье (чтобы издалека было видно) тут поможет.
В самый последний момент к охотникам решили присоединиться и «ястребы». Хотя их не приглашали на совет, Коршун без стука распахнул двери и переступил порог.
— Мы будем участвовать, — заявил он, не тратя времени зря. — Оборотень может быть опасен.
— Я согласен! — быстро сказал князь и добавил: — Так мне спокойнее.
И вот оно. В платье, которое одолжили у прислуги, меня отвезли на окраину города. Памятуя о том, что оборотень охотится вблизи человеческого жилья, выбрали одну из самых населенных улиц. В предместьях часто встречались брошенные дома (после войны не все жители смогли вернуться на прежнее место), но не здесь. Как я уже говорила, хорошей земли в окрестностях Пустополя было мало, и огороды, брошенные пропавшими без вести хозяевами, довольно быстро оказались захвачены их оставшимися на месте соседями. Так что часто бывало — дом стоял пустой и всеми покинутый, в сараях не мычала скотина, зато огород радовал прохожих ухоженными грядками, а в саду зорко смотрели за каждым деревом.
И тот огород, возле которого я остановилась, оказался таким же. Ровные гряды были приготовлены и уже, наверное, засеяны репой. Чуть в стороне, у плетня, начинал зеленеть «овощник» — густые заросли укропа, петрушки и чеснока-самосева. Что там дальше — то есть ближе к заброшенному дому — в наступающих сумерках рассмотреть не удавалось. Наверное, редис, лук и морковь.
Мужчины оставили меня у плетня и разъехались в разные стороны. Дальше, шагах в пятидесяти, темнел старый сруб — то ли баня, то ли недостроенная кузня. Там засели десять гайдуков с Тодором Хашем. Еще десятерых взял пан Матиуш, отправившийся к дороге. Последний десяток во главе с князем Витолдом отступил в поля. По мне, предпочтительнее было наоборот, пусть бы князь находился поближе, но, как уже было сказано, когда дело доходит до охоты, мужчины женщину не слушают. Ими овладел охотничий азарт. Не успела я возмутиться, как все растворились в темноте.
Задержался только Коршун. Шепотом дал какие-то указания Тювику, подошел и тяжело опустил руку мне на плечо.
— Панна Дайна, — промолвил он. — Вы верите в оборотней?
— Да. — Я нахмурилась, припоминая кое-что из слышанных историй.
— Так вот. Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что оборотень — это не большая лохматая собака, которая разговаривает, повиливая хвостиком? Нечисть может принимать облик животных, в том числе и собак, но это не настоящие звери, и когда их пытаются убить, они чаще всего рассыпаются прахом или тают, как клочья тумана. Есть колдуны, которые могут менять свой облик… Я не буду тратить время и читать вам лекцию о том, как это происходит. Скажу лишь, что за теми, кто может это делать по-настоящему, издавна ведется охота. Одни пытаются уничтожить таких перевертышей, а другие — поставить их на службу и заставить размножаться, чтобы всегда иметь под рукой небольшую, но опасную армию. Но это не наш случай. Оборотень — ни то, ни другое. Это чудовище, которое надо уничтожить. Уродливое чудовище, которое не способно мыслить. Он хуже зверя. Сравните обычную собаку и собаку бешеную. Истинный оборотень подобен бешеному псу — он знает и понимает только силу, его влекут лишь жажда крови и убийства. Он убивает потому, что не хочет не убивать.
— Истинный? — заметила я. — А есть еще и ложный оборотень?
— Ложный оборотень — это тот, кто просто-напросто хочет таким казаться. Это человек, который вдруг начинает воображать себя зверем. Сумасшедший, только и всего. Ложных оборотней еще можно вылечить — всевозможными настоями, лекарствами, молитвами и так далее, или хотя бы усмирить. Но истинных можно и нужно уничтожать.
— Зачем вы рассказываете мне все это?
— Затем, что я пока не знаю, с каким оборотнем (если это вообще оборотень!) вам предстоит встретиться.
— Мне? — Признаться, от этой мысли мороз прошел по коже. Я, значит, буду с чудовищем сражаться, а мужчины в засаде сидеть?
— Как бы то ни было, если оборотень появится, первым он может атаковать именно вас! Если вы еще не заметили — из восьми погибших только трое были мужчинами. Пятеро — женщины и девушки.
— Спасибо за напоминание! — фыркнула я. — А то я сама забыла, что женщина!
На войне, кстати, это вспоминалось с трудом и недоумением — когда дарили цветы, намекая на то, что не прочь потискать в укромном местечке, когда намеренно принижали, бросая в лицо, что «не бабье это дело», и когда собственное тело не к месту вспоминало о своем естестве. Хорошо еще, что к концу войны это случалось не каждый месяц. Как же я ненавидела себя в те дни!
— Пожалуйста, — без тени иронии ответил истребитель нечисти. — Не откажите и примите вот это!
Вынув из калиты
[12]
какой-то предмет на цепочке, он надел его мне на шею. Я тут же сунулась посмотреть — искусно выточенный то ли из кости, то ли из камня кругляшок, на котором прорезаны странные узоры.
