Чудовище закричало, покачнулось, надвигаясь на меня. Замахнулось передними конечностями — я ударила в ответ. Меч заскрежетал о когти — скрипуче, как железо о железо. Пришлось отступить — противник был слишком высок. Пригнувшись, попробовала пырнуть концом меча. Зацепила! Он скособочился, но атаковал снова, заставив отмахиваться от длинных когтей. Все правильно — живучесть оборотней вошла в легенды. Еще удар. Еще. Попала по лапе, и когтистая конечность неожиданно упала в траву.
Признаться, такого я не ждала. С одного удара так легко отсечь оборотню переднюю лапу? Что-то тут не так. Тем более что мой противник не стал с воем кататься по земле, зажимая кровоточащий обрубок, а выхватил меч.
Что за …? Чем он его держал? Обрубком или все-таки обычной человеческой рукой, на которую всего-навсего была надета перчатка с когтями — их-то мне и удалось отсечь? Если так, то передо мной сумасшедший, возомнивший себя чудовищем! Но размышлять было некогда. Пришлось принимать бой.
Он мог бы стать последним, если бы мой противник уже не был ранен. Я точно помню, как дважды зацепила его, задев по спине справа, у лопатки, и бок слева. Да и меч он держал неловко, помогая себе второй рукой, на которой все еще оставались когти, которые здорово мешали. Но все равно преимущество в росте и силе было на его стороне. Даже раненый, он еще мог меня одолеть, но в сознание внезапно ворвались крики. Несколько человек бежали к нам со всех сторон.
И оборотень — или кто он был на самом деле — испугался. Забыв про меня, оглянулся — и пропустил удар. Как бы то ни было, тратить время и смотреть, что происходит вокруг, я не собиралась.
Он все-таки успел заметить замах и вскинул меч, но недостаточно быстро. Сталь коротко проскрежетала по стали, и острый кончик клинка прошелся по его груди и животу, распарывая одежду, кожу, мышцы.
Оборотень закричал, попятился, махнул мечом. Я рубанула снова. По плечу. И в третий раз — уже по открывшейся спине. Только после этого он ткнулся головой в траву и затих. Застыл на пару мгновений — и мешком завалился набок.
Ко мне со всех сторон подлетели наши «загонщики». Меня оттеснили в сторонку, да я и сама не горела желанием оставаться рядом с телом. Мужчины с опаской косились на тушу. Пан Матиуш выглядел расстроенным — то ли от того, что пропустил схватку, то ли еще по какой причине. Князь, подоспевший в числе последних, на бегу вскинул руки (то ли обнять, то ли подхватить, если начну падать), но я отстранилась:
— Где вы были, уроды, когда он тут бегал?
— Я… мы… — Витолд захлопал глазами, — я думал… мы не ждали, что он с этой стороны подойдет! Думали, от огородов… Туда смотрели. А он — со стороны поля… Ничего же не видно!
Тодор, растолкав всех, сгоряча пнул тело сапогом.
— Вот же тварь! — высказался он. — Подох, скотина такая! Туда тебе и дорога!
— Что ты делаешь? — окликнул друга князь. — Это не по-рыцарски — глумиться над телом поверженного врага!
— Да? А то, что он делал с телами своих жертв, — это по-рыцарски? Сегодня ночью он мог убить кого-то еще…
Меня пронзила дрожь. Горячка боя схлынула, сказалась привычка, и теперь стало просто холодно в одном платье.
— Убил…
В нескольких шагах от нас сидел на земле Коршун, держа на коленях голову Тювика. Тот уже затих вытянувшись. Старший «ястреб» закрыл ему глаза и продолжал крепко сжимать в своей руке его окровавленные пальцы, словно это имело какое-то значение.
Гайдуки один за другим потянули с голов шапки. Кто-то забормотал молитву Богине-Матери, прося Ее принять душу почившего сына своего.
А я тихо подошла и склонилась над телом «оборотня». Почему-то было страшно дотронуться до него, лежавшего на боку. Но раньше мне пару раз мерещилось, что я его знаю, и хотелось убедиться, что…
Звериная шерсть на поверку оказалась медвежьей — при свете факелов сходство стало явным. Не спутаю — у нас дома такая же лежала на полу у камина. Когда я потянула ее на себя, пытаясь за шерсть перевернуть тело, она осталась у меня в руках. Шкура. Просто шкура, под которой обнаружился человек.
Знаете, я слышала разговоры об оборотнях — в детстве мы любили страшные сказки, особенно на ночь. Когда подросли, тоже мечтали — вот, мол, однажды пойдем в лес, и встретится там белый волк с голубыми глазами. Встанет он, ударится оземь, сползет с плеч звериная шкура, и оборотится зверь добрым молодцем, замуж возьмет… Война избавила от иллюзий. Детские сказки превратились в байки из жизни, где про настоящих оборотней чего только не рассказывали. Но чтобы под шкурой обнаруживалась обычная одежда? Шерстяная рубаха, порезанная мечом в трех местах и запятнанная кровью.
Я все медлила взглянуть в лицо того, кто был оборотнем. А когда осмелела и посмотрела, меня чуть не замутило впервые за всю ночь.
Передо мной лежал Суслень. Ветеран недавней войны, такой же бывший пехотинец, как и я, недавно вмешавшийся с наш разговор в таверне. Рослый плечистый бородач, полгода назад ставший отцом маленькой дочки. И это он переодевался в звериную шкуру, бегал по окрестностям города и убивал людей? Не могу поверить. Но на левой руке как доказательство еще красовалась насадка — обмотанная шкурой рыцарская латная перчатка, к которой крепились ножи, заменявшие ему звериные когти. Вторая такая же, разрубленная мной, валялась рядом на траве.
Я стояла на колене над убитым ветераном и дрожала. От волнения, страха, облегчения, боли, холода — всего сразу.
А потом мне на плечи лег теплый плащ.
— Вы замерзли, — тихо промолвил князь Витолд, помог мне выпрямиться и повел прочь. — Идемте. Все кончилось. Надеюсь, все кончилось.
— Да пошел ты… — негромко проворчала я, но послушно дала увести себя с места боя.
Утро принесло с собой хлопоты. Надо было объявить по городу, что чудовищем, которое убивало людей, был ветеран недавней войны, некий Суслень, который по одной ему ведомой причине захотел перевоплотиться в оборотня и продолжал бы свои бесчинства, если бы случай и излишняя самоуверенность не столкнули его с тем, кто смог оказать отпор. В доказательство того, что это был он, предъявили медвежью шкуру, в которую преступник заворачивался, чтобы его издалека можно было принять за вставшего на задние лапы зверя, и две рыцарские перчатки с приделанными к ним ножами — те самые «когти», которыми он и рвал тела своих жертв. На главной площади недалеко от ратуши глашатай зачитал объявление, вывесил его затем на столбе для тех, кто не успел услышать. Народу показали вещи «оборотня», и на том дело завершилось, тело отвезли в дом вдовы.
Но еще до обеда к князю зашел «ястреб».
Витолд сидел вместе с милсдарем Генрихом, паном Матиушем и Тодором, обсуждая дела, когда Коршун переступил через порог. Я, скромно стоявшая за креслом и тихо переминавшаяся с ноги на ногу, даже шею вытянула — так сильно переменился рыцарь. Его крупный нос стал словно еще больше, глаза ввалились и горели мрачным огнем, скулы заострились, как у покойника. Чеканя шаг, он прошел к самому креслу князя и коротко, по-военному поклонился:
