Я пристроилась в сторонке. На меня никто не обращал особого внимания, так что можно было вовсе раствориться в толпе. Все-таки в положении телохранителя есть свои преимущества. Можно спокойно наблюдать за всеми, думать, делать выводы. Тем более что подумать было нужно. Кто-то из этих людей не просто знал про артефакт, оберегающий князей Пустопольских, но и отдал приказ выкрасть его. Вряд ли, например, сам Генрих Хаш или княгиня Эльбета прокрались к статуе и запустили внутрь руку…
А почему бы и нет? У кого была возможность? Посмотрим по порядку.
Княгиня Эльбета. Была замужем за братом матери Любаны. Могла приезжать по-родственному, тем более что Богиня-Мать милостива ко вдовам, которые одни растят детей. Ее как богатую покровительницу прекрасно знали в монастыре и могли не обратить особого внимания на то, куда и зачем она пошла. Она могла от мужа знать про артефакт, и ее высокое положение вполне помогло легко его украсть.
Затем милсдарь Генрих Хаш. Давний возлюбленный пани Любаны, какое-то время даже ее жених. Помнится, они довольно мирно встретились тогда, у постели Агнешки. А что, если он навестил бывшую возлюбленную в обители и украл косточку? Мог. И он прекрасно про нее знал — ведь именно из-за этого и расстроилась свадьба. Кстати, он мог сделать это не сам, а попросить Тодора — пока отец разговаривал с настоятельницей, сын прокрался к статуе, и… Тоже все легко.
Кто еще? Госпожа Мариша? Могла приехать в монастырь помолиться о своих умерших детях и заодно поговорить с настоятельницей, а потом свернуть не туда. Она — птица не слишком высокого полета, ее вряд ли провожали, так что проследить, куда она пошла, невозможно.
Не стоит забывать и про Матиуша Пустополя. Насколько мне известно, он единственный, кто по крови относится и к Пустополям, и к Хашам. Троюродный брат князя Витолда, теоретически имеющий все права, но, будучи незаконнорожденным, лишенный их всех. Он тоже мог приехать к матери-настоятельнице по-родственному и в отличие от князя имел возможность сделать это свободно.
Оставался еще покойный алхимик, но с ним все сложно. Во-первых, он мужчина в летах и само посещение им монастыря выглядит странно. Во-вторых, его наверняка встречали и провожали монашки, как и меня. Тут незаметно к тайнику не подкрадешься. В-третьих, если он был на нелегальном положении, то вряд ли стал бы просто так раскатывать по городу. Но он мог рассказать кому-то об артефакте. Кому-то, кто его убил. Кто этот человек? Как его найти? Как доказать, что он вообще был?
Ладно, об этом подумаю потом. Есть самое главное — зачем был украден артефакт? Какую личную выгоду это могло принести? Ведь это значит, что Витолд остается беззащитным перед оборотнем, который много веков преследует их род. Кто из них больше всех выиграет от того, что князь погибнет?
Ответ был однозначным — пан Матиуш Пустополь. Пусть незаконнорожденный, пусть сирота, но он был принят князем Доброушем и жил в замке. И в случае смерти Витолда именно он должен стать новым князем.
Правда, имелась еще княгиня Эльбета. Она еще молода. Оставшись без мужчины, но с большим богатством (наличие дочери не позволит дальним родственникам претендовать на княжество), она сможет вторично выйти замуж. Не стоит забывать и маленькую Агнешку. Нет, девочка тут ни при чем. Но ведь она будет объявлена наследницей. Рука и сердце маленькой княжны — солидный куш.
Погодите, а как же Тодор Хаш? Тогда ее нареченный жених тоже под подозрением. Нет, так дело не пойдет. За всем этим стоит один человек — либо пан Матиуш, либо княгиня Эльбета, либо Тодор. Дальний родич, друг детства и мачеха. Им троим была бы выгодна смерть Витолда. И все трое могли украсть артефакт.
Я выдохнула. Чувствовала себя так, словно весь день сражалась на жаре в полном доспехе. Не мое дело — думать. Нет, на войне приходилось принимать решения мгновенно, но планы наступления, атак и контратак — все это решалось в штабах, наверху. «Пехота думать не должна», — так говорили даже наши командиры.
Ладно, об остальном можно побеспокоиться и позже. Мне останется лишь навестить еще раз мать Любану и расспросить ее, кто из семьи и родни приезжал накануне похищения. Вряд ли ее посетило так много народа, что она не вспомнит всех поименно.
А они красивая пара, будущие жених и невеста! Мягкие черты лица князя вполне сочетались с острым носиком и резкими прямыми бровями девушки. Одно как бы дополняло другое. Мне нравилось. Я уж не говорю про наряды. Витолд весь в золотом с черными и бурыми нитями вышивки, она — в небесно-голубом платье с белыми рукавами до пола. Эх, все-таки ей тут нет соперниц, с какой стороны ни посмотри. Вот только почему хмурятся отец и сын Хаши? Такое впечатление, что приезд пани Ярославы спутал им все планы, и сейчас они лишь притворяются радушными, а сами внутри кипят от негодования. Что касается князя и его невесты, то лично я даже ревновать не могу. И так ясно, что здесь с нею некому тягаться.
Впрочем, кое-кто думает иначе. В стороне топталась вдова Мирчо Хаша, пани Бедвира. И, судя по выражению ее лица, она тоже не выказывала восторгов. Более того, присмотревшись, я почувствовала неладное. Тихая, незаметная, все время державшаяся в стороне и почти не подававшая голоса, она преобразилась. Я видела такие лица — лица женщин, потерявших детей, мужей, близких. Они приходили к нам в лагерь, искали командиров и просили дать им оружие — дескать, мы хотим мстить. Этот блеск глаз, эти сжатые кулаки были мне хорошо знакомы. Вот только что это зажато между пальцами?
Так. Тихо-тихо придвинемся ближе. Пока все нормально, постараемся не привлекать лишнего внимания…
Как назло в замок съехалось полным-полно народа. Я многих из тех, кто сейчас стоял на ступенях крыльца, знала по именам — за три недели легко запомнить десяток имен. Но откуда-то набрались и новые. Пока всех обойдешь, да так, чтобы никто раньше времени ничего не заподозрил… Это ведь только мое предположение. Если я потороплюсь или ошибусь с выводами…
Витолд взял Ярославу за руку и остановился на верхней ступени лестницы. Справа и слева его окружали близкие родственники и некоторые придворные. Те, кому не хватило места на вершине лестницы, занимали большую часть ступенек или теснились внизу.
— Приветствуйте княжну Ярославу Клевеньскую! — воскликнул князь. — И мою невесту!
— Да! Да! — послышались крики. — Многая лета панне Ярославе! Здравы будьте, князь с княгиней! Ура!
— Чудовище!
Признаться, я хоть и ждала от пани Бедвиры какой-то выходки, но не такой, и посему сначала слегка растерялась. А молодая женщина рванулась вперед, взмахнув рукой:
— Ты чудовище! Чудо…
Я дернула ее за платье, останавливая бешеный порыв, но она успела замахнуться… Испуганно вскрикнула панна Ярослава. В следующий миг я перехватила запястье вдовы, заломив руку назад. Сдавила кисть так, что пани Бедвира вскрикнула. Тонкий женский стилет, больше похожий на вязальную спицу с рукояткой, с легким звоном упал на ступени.
— Пустите! — закричала вдова, извиваясь в моих руках с неожиданной силой. Попробовала лягнуть — если бы не подол, в котором запутались ее ноги, наверняка бы попала. Мне пришлось приложить усилия, чтобы просто удержать пленницу.
