Уводцы привыкли верить знахарке, считая ее не только лекаркой, но и немного колдуньей, и послушались странного совета. Они воротились в село, а тут как раз и прискакал гайдук из замка. Выслушав жалобы людей: «Что же это такое? Чего князь сидит сложа руки, когда такие чудища по свету шастают? Пусть избавит нас от этакой напасти!» — он поскакал обратно.
— Так-так, — «подорлик» даже, кажется, развеселился, услышав эти новости. — Оказывается, у вас тут не только оборотни и волкопсы, у вас какие-то огромные свиньи людьми питаются? Сколько еще есть того, о чем не знают в ордене?
— Про дикую свинью, которую в северных лесах зовут дейнохом, мы сами узнали не так уж и давно, — как ни в чем не бывало ответил Генрих Хаш. — Должно быть, кто-то держал маленького кабанчика в поместье для забавы. А во время войны он сбежал. Прирученный, людей не боится, а есть что-то надо. Обычно свиньи жрут все подряд, а в наших лесах издавна водились кабаны, так что ему было чем питаться. Но недавно тут ставили свои ловушки «ястребы», и…
— Все ясно, — презрительно фыркнул брат Домагощ, — эти ремесленники ничего толком делать не умеют. Они, наверное, своими неумелыми действиями разозлили эту тварь и преспокойно уехали, оставив вам еще одну проблему. Что будете делать?
— Ну мы собирались устроить загонную охоту в честь приезда пани Ярославы, — спокойно ответил милсдарь Генрих. — Как раз сегодня и планировали… если бы не это событие.
Я тихо хмыкнула, стараясь ничем не выдать свои чувства. Лично для меня новость об охоте на дейноха действительно была новостью. Нет, до нас и раньше доходили кое-какие слухи — мол, где-то оставленную на привязи телушку разорвали на клочки, где-то было совершено нападение на дровосеков и даже кого-то убили, но все эти вести как бы между прочим подносились самим старым рыцарем или его сыном с таким видом, будто это дело рук оборотня. Оборотня, которого столь неудачно сыграл убитый мною Суслень. Значит, Хаши врали князю в лицо, зачем-то покрывали «проделки» свиньи-людоеда и лишь в отсутствие Витолда перестали притворяться. Но зачем?
Лично я видела только одно объяснение — они знали про дейноха больше, чем хотели показать. Одно к одному — оба воевали где-то далеко. Жену покойный Мирчо Хаш привез из дальних земель. Издалека же привезли и дейноха… Зверю было на вид больше года и появился он совсем недавно. Практически этой весной. Война закончилась почти два года назад. Если бы два или три года назад этот кабанище сбежал из разоренного поместья, то о нем стало бы известно намного раньше. Нет, он не сбежал — его выпустили. Нарочно. То, что он попался «ястребам» во время магической облавы, скорее случайность. Вероятно, учуяв магию, зверь вырвался из загона, в котором его держали в чаще леса, и…
Ой, что-то мне не нравились выводы, которые так и просились на ум. Но ведь и семейство Хаш получило бы выгоды от смерти князя Витолда. Достаточно вспомнить, что Тодор — нареченный жених Агнешки, которая после гибели брата станет единственной наследницей состояния, земель и титула. Но ведь они выросли вместе! Дружили! Генрих Хаш воспитывал Витолда Пустополя в отрочестве. Неужели уже тогда задумал убийство и столько лет вынашивал планы? Нет, это было бы слишком просто. И совершенно не учитывало интересов пана Матиуша, в жилах которого тоже текла кровь Хашей.
— Расскажите-ка мне про эту знахарку Одору, — тем временем вежливо поинтересовался «подорлик». — Что это за волкопсы возле ее избушки? Она что, их прикармливает?
— Я почем знаю? — пожал плечами старый рыцарь. — Я никогда не заезжал в Уводье ради нее.
— Я была там.
Мужчины развернулись в сторону женщины.
— Мы заезжали к ней, когда искали Агнешку. Девочка пропала, и знахарка дала князю Витолду дельный совет…
Язык прилип к нёбу. Ну как же сразу-то эта мысль не пришла в голову! Знахарка Одора! Она помогла найти девочку, она же и Витолда поможет отыскать. И ведь она уже ему что-то такое говорила… Я сама слышала. Вспомнить бы!
— Ну и что это за Одора такая? — отвлек от размышлений нетерпеливый голос.
— Просто знахарка и немного ведунья.
— Не колдунья?
Порывшись в закромах памяти, я вспомнила, что именно к ордену Орла относился церковный суд. И что изначально «орлы» создавались как орден защитников трона — в том числе и от враждебной магии.
— Вроде бы нет… Она лекарка. Ну гадает немного. Пропажи отыскивает, предсказывает будущее…
— Пропажи, — медленно произнес брат Домагощ и выразительно посмотрел на Генриха Хаша. — У вас, кажется, князь пропал? Как далеко это Уводье находится?
— Верстах в тридцати.
— Отлично. За час-другой доберемся!
Я, конечно, последовала за ними. Мое присутствие расценили как нечто должное — это нормально, когда телохранитель, по вине которого с объектом охраны произошел несчастный случай, пускается во все тяжкие, чтобы исправить ошибку. Правда, влезть на лошадь удалось с трудом и мучила паника — а ну как отстану? А если придется спешиваться? Как же было удобно, когда подхватывали сильные мужские руки! Мне так их не хватало.
Обошлось. Старый мерин, которого мне выделили под седло, спокойно дождался, пока всадница устроится у него на спине, после чего взял с места бодрой рысцой. Ему явно нравилось скакать вместе с другими лошадьми. Оставалось лишь крепче сжимать бедрами его бока и держаться за повод. Конечно, до грациозной посадки окружавших рыцарей было далеко, но они принимали это как должное. Много ли в наше время женщин, которые запросто скачут в седле, сидя по-мужски? Знатные дамы, если уж надо, садятся на специальное седло боком, оберегая длинное платье. Или их везут перед собой рыцари. Нет, не буду о грустном. Не хочу.
Скрипнула дверь. Он поднял голову, встретив взглядом протиснувшуюся внутрь женщину. В первую секунду тело напряглось — бежать! — но потом очнувшийся разум подсказал: опасности нет.
— Чего всполошился? — беззлобно проворчала та, ставя на лавку миску. — За молоком я ходила. Голодный небось?
Сглотнул слюну, борясь с желанием по-пёсьи облизнуться, и кивнул. Он снова понимал человеческую речь, хотя и с трудом, словно вспоминал нечто давно забытое.
— Хлеб вот тут есть, — продолжила женщина. — Молоко тоже. Щи из молодой крапивы и щавеля сварила… Да поди сюда, чего стесняешься? Иль уже забыл, как это делается?
Он осторожно приподнялся на дрожащих руках. Пришлось по крупицам собирать воспоминания о том, как и почему тут оказался. В памяти все равно зияли пустоты, и он предпочел бы терзаться неизвестностью и дальше, нежели знать жуткую правду.
Правда состояла в том, почему он лежит в уголке на полу этой тесной темной избы совершенно голый. Ему ведь не здесь хотелось находиться. Но когда приспичило, ноги-лапы сами понесли в рощу на холме. Уже у порога навалилась такая усталость, что, кажется, он уснул прямо там, свернувшись калачиком на крылечке, как собака. А очнулся внутри. Зачем бежал сюда? Что хотел найти?
