– Нет… И остальные уже не белые. Захватанного
такого цвета, – тихо сказала Дафна.
Троил быстро провел ладонью по блестящей
голове.
– Хорошо, что ты не оправдываешься. Это
напугало бы меня куда больше. Самооправдание убивает быстрее любого яда. Ты
понимаешь, что с тобой?
– Ага. Меня затянул человеческий мир.
– Именно это он и сделал. Опутал тебя своей
медовой паутиной, впрыснул в тебя свой желудочный сок, а сам отполз как паук и
наблюдает, как ты медленно перевариваешься.
Даф поежилась от натурализма этого описания.
Ей захотелось забиться под скромный кустик нытья и большой ложкой есть ягоды
саможаления. Однако под кустик ее не пустили.
– В другое время я не позволил бы тебе
вернуться на землю, но сейчас случай особый. К сожалению, тебе придется вновь
отправиться в человеческий мир и опекать своего подопечного. Возможно, даже
энергичнее, чем прежде. Ты должна будешь находиться поблизости, общаться с ним,
но одновременно не говорить ему, кто ты.
Дафна почувствовала, что притормаживает. Либо
Троил говорил что-то не то, либо она понимала его как-то не так.
– Как это «находиться поблизости, но не
говорить ему, кто я»? – переспросила она с недоумением.
– А вот так! Ты с ним познакомишься и будешь
стараться влиять на него в позитивном ключе.
– Как это «познакомлюсь»? Он что, меня не
узнает?
– Нет. Ему будет казаться, что он встретил
тебя впервые, – пояснил Троил.
Даф неосторожно сделала слишком глубокий вдох
и вынуждена была схватиться за стол. Ей почудилось, что Генеральный страж,
медленно покачиваясь, поднимается к потолку.
Троил понимающе подвинул ей стул.
– Дышать только носом! Это всё же третье небо!
Для тебя еще рановато тут находиться! – напомнил он.
– Про Мефа это всё шутка? – беспомощно
спросила Даф.
– Не шутка. По моему приказу Мефодию Буслаеву
стерли память, – твердо сказал Троил.
– Что сделали?
– Стерли память, – спокойно повторил
Генеральный страж. – И не надо смотреть на меня с укором! Ты уже не
маленькая. Свет – это врач. А врачи не всегда выписывают сладкую микстуру.
Иногда им приходится браться и за скальпель.
– Всю память? Он что, совершенно ничего не
помнит?
Даф услышала свой голос, но не узнала его. Ей
смутно показалось, что вопрос задает кто-то, стоящий рядом. Она даже невидяще
оглянулась в пустоту.
– Ну почему ничего? – примирительно
сказал Троил. – Если стереть совершенно всё, то придется заново учить Мефа
есть ложкой. На такое мы, разумеется, не пошли. Он помнит свое имя. Сохранил
основные навыки и теоретические знания. Единственное, что он забыл, – свою
службу мраку, свои потусторонние штучки и нескольких прежде знакомых ему людей.
Чтобы чем-то заполнить пустоту, мы создали ему псевдобиографию. Несколько
опорных воспоминаний. Место учебы, работа. Если будут пробелы и нестыковки –
воображение быстро их заполнит. Люди очень ловко умеют обманывать самих себя. В
этом смысле они опередили даже стражей мрака, которые всё же предпочитают
обманывать других.
Дафна вежливо улыбнулась, привстала и вдруг
рванулась к двери. Скорее к Мефу! Может, они еще не успели!
– Замри! – резко приказал Троил. –
Еще один шаг – и у Мефа будет новый страж-хранитель!
Дафна остановилась, ощущая себя птицей,
которую на взлете ударила дробь из двустволки. Она оглянулась, посмотрев на
Троила глазами раненой лани.
На Генерального стража это не произвело
никакого впечатления.
– Не глупи! Память уже стерта! Понимаешь: уже!
А теперь вернись! И не надо мелодрам! – сказал тот спокойно.
Даф покорно вернулась.
– Но зачем? – бессильно спросила она.
– Ты знаешь закон света. Если камень не летит
вверх, он падает вниз. Росток души Мефа перестал тянуться к солнцу. Теперь он
тянется горизонтально, вдоль земли, а то, что это гибельно, понимает каждый
садовник. С почвы на него легко заберутся насекомые или обычная плесень. Чтобы
он не погиб, нам придется немного подправить его.
– Неправда! – забывшись, крикнула Даф.
Троил строго посмотрел на нее, и Дафна,
опомнившись, прикусила язычок.
– Простите! – сказала она тихо.
Генеральный страж заставил ее вновь опуститься
на стул, сам сел на стол и, водя пальцем по полировке, стал говорить отрывисто
и веско:
– Человек подобен зеркалу. Если не протирать
его регулярно, то рано или поздно такой слой грязи будет, что не только лица не
увидишь, но и места, где оно должно быть.
– Росток Мефодия тянется к солнцу! – тихо
повторила Даф.
– Я внимательно наблюдал за ним. Согласен. Он
начинал расти в правильном направлении. Но стражи мрака заботливо навалили
сверху гнилой листвы искушений. Собственная крутизна. Громадные возможности.
Свобода от родительской опеки. Виртуозное владение клинком. Выигрышная
внешность и так далее. В результате Мефодий застрял. Законсервировался. Не то
чтобы возгордился, но стал слишком гламурным. У него не мужество, а «чисто
конкретное» понятие о мужестве в стиле Арея. Не пламенная любовь, когда сердце
превращается в огонь, а постановочная сцена из романтического фильма.
Даф вздрогнула. Выстрел был в десятку.
– Не жажда служения свету, а снисходительное
внутреннее самолюбование. Он не служит свету. Он одалживает свет тем, что не
творит явного зла. Именно поэтому он и не увидел лестницы в Эдем, – после
короткой паузы жестко продолжал Троил.
– Зачем свет посылает ему все эти
испытания? – спросила Даф.
– У нас нет выхода. Таков закон внутреннего
совершенствования эйдоса. Без испытаний нет закрепления. После периода полноты
всегда идет период скудости. После цветущего лета – мертвящая зима. После
бодрствования – сон. Горную реку, которая весной сметает мосты, летом можно
перейти вброд, едва замочив ноги.
– Да-да, знаю. Нам что-то говорили. Испытания
– это как кнопка «save»! Не нажмешь – опыт личности не сохранится и набирай все
заново, – уточнила Даф, ощущая в глубинах сознания слабое шевеление
некогда полученного образования.
Троил посмотрел на нее с терпеливым укором. Он
очень сомневался, что курс стражей света, составленный много тысяч лет назад,
иллюстрировался такими примерами, как кнопка «save». Это была явная отсебятина.
– На сегодняшний день Меф не принадлежит ни
нам, ни мраку. Он ничейный, а, стало быть, никакой. Он еще окончательно не
переболел, – добавил он.
– Чем?
