– «Я думаю, что мечты – странная штука. Они
могут всё. Всё зависит от их силы и постоянства», – процитировал Корнелий
и уже от себя добавил: – Если же силы и постоянства нет, то мечта становится
дряблой как нетренированное тело.
Как страж света, он способен был читать мысли.
Не те суетные, мимопроходящие, но главные, доминантные, из которых и сплетена
личность. Евгеша вздрогнул всем телом, будто кто-то подошел в темноте, зажал
ему рот рукой и ткнул шилом, медленно погрузив его на всю глубину.
– Да. Так и есть, – обреченно произнес
он.
Корнелию стало жаль его. Евгеша представился
ему могучим великаном, которого кто-то по злому умыслу опутал обычными нитками,
да так, что ни рвануться, ни дернуться. И вот великан лежит, смотрит на нитки,
и обидно ему, и горько, и больно, да только что поделаешь? Можно, конечно,
рвануться и нитки лопнут, но это будет больно, а к боли великан пока не готов.
– Хочешь я тебе помогу? – великодушно
предложил Корнелий.
– Как?
– Да очень просто. Назови какое-нибудь время!
– Зачем?
– Назови! Ну там час дня, два часа и так
далее!
– Семь часов вечера! – сказал Мошкин,
проявив некоторую самостоятельность.
– Прекрасно! Послезавтра ровно в семь вечера
она будет ждать тебя на станции… м-м-м… «Красные Ворота» в центре зала. Ей
будет казаться, что пригласил ее именно ты. Твоя задача не разрушить иллюзию –
вот и всё.
– А почему на «Красных Воротах»? –
удивился Евгеша.
– Потому что надо же проявить хоть какую-то
оригинальность! У памятника Пушкина банально. Ночью на кладбище… фрр… слишком
готично. Готика надоела уже всем и давно.
– А если на «Тверской»?
– Ну уж нет! – заупрямился
Корнелий. – На «Тверской» и «Маяковской» встречаются безнадежно пошлые
люди, страдающие параллельно с банальностью географическим кретинизмом и
незнанием Москвы. Я вот, например.
* * *
Когда они вернулись с сумками и чемоданом,
Эссиорх стоял у окна с бритвой и за отсутствием зеркала брился с помощью
цифрового аппарата. Щелкал, проверял, где остались островки щетины и убирал.
Нормальное зеркало не так давно разбил Корнелий, когда, развоевавшись, сам себя
вызвал на «шесть и по хлопку!» Который из двух Корнелиев победил – неясно, но
зеркало проиграло в любом случае.
– Хочешь я тебя побрею? – предложила
Улита, огорченная, что ей не удалось выбросить ботинки, в которые Эссиорх
вцепился мертвой хваткой.
Хранитель отказался.
– Боишься доверить мне бритву? Она безопасная.
Такой белую мышь в две недели не зарежешь, – успокоила его ведьма и,
поразмыслив, деловито добавила: – Хотя, можно, конечно, попытаться.
Однако, как выяснилось, резать бритвой белых
мышей не входило в жизненную программу Эссиорха.
– Не в том дело, – ответил он
уклончиво. – В таком ответственном деле, как мужское бритье, женщинам
нельзя доверять в принципе. У них для этого слишком подвижная психика и слишком
большая тяга к экспериментам над своей и чужой внешностью. Оставишь еще
какой-нибудь островок на подбородке. Не хочу, чтобы Кареглазов дразнил меня
Арамисом.
Улиту это не напугало.
– Не комплексуй ты! Мода бегает по кругу и
никогда из него не убежит. Если хочешь одеваться с опережением на месяц –
надень брюки своей мамы, в которых она сдавала первую в жизни сессию. На год –
вытащи из шкафа платье своей бабушки, сдуй с него окуклившуюся моль и добавь
какой-нибудь легкомысленный шарфик.
Перспектива сдувать моль неприятно напрягла
Эссиорха.
– Можно я не буду надевать платье моей
бабушки? – спросил он мягко.
– Да запросто! – разрешила Улита.
Она уже потеряла к бритью интерес. Ее уже грыз
голод, а инспекция холодильника принесла самые неутешительные результаты.
– На твоем месте я бы его вообще
выключила! – сказала Улита, досадуя. – Чего заставлять бедное белое
животное морозить, если внутри у него ничего нет?
– Как это ничего? Там было молоко и
масло! – возмутился Эссиорх.
– И где они сейчас?
– В настоящий момент они дружат, – сказал
хранитель, похлопав себя по животу.
– Они пусть дружат, а я с тобой не дружу! Эй
ты, сбегай купи нормальной колбасы! – приказала Улита Чимоданову,
сообразив, что применять магию сейчас, когда резиденция мрака разрушена и Арей
в бегах, будет глупо и неосторожно.
– Нормальную? Хочешь сказать, что раньше я
покупал психованную? Назло никуда не пойду! – возмутился Петруччо.
В результате за колбасой послали безотказного
Мошкина. Из окна было видно, как он прыгает по доскам и кирпичам, переправляясь
через ставший рекой тротуар.
Деловая Ната уже отправилась в соседнюю
комнату и разбирала чемодан, спеша занять побольше вешалок в шкафу. Она уже
предчувствовала, что им предстоит здесь зависнуть.
Собственность – понятие относительное. Воробей
настолько же позволяет тебе сидеть под своим деревом, насколько ты позволяешь
ему летать и прыгать по своему участку, на котором это дерево растет. И
неизвестно еще, кто кому делает большее одолжение.
Светлые стражи это прекрасно понимают, поэтому
вселение Наты, Улиты и Чимоданова в трехкомнатную квартиру, где уже жили
Корнелий и Эссиорх, произошло легко и естественно, без обострения берложных
инстинктов. Один только Чимоданов грубо отвоевал себе отдельный угол,
отгороженный от остальной комнаты легкой декоративной перегородкой. Угрожая
боевым топором, он перетащил туда два стула, кухонный стол и тотчас что-то
поджег. Мошкин, поселенный вместе с Чимодановым, трагически вздохнул и
мучительно задумался на размытую тему.
Улита с Натой были водворены в среднюю комнату
– с двумя большими окнами и книжным шкафом, где, кроме них, уже жил дряхлый
пенсионный мотоцикл «Восход», который Эссиорху отдал один его приятель,
женившийся на дочери военного.
– У них теперь в квартире идеальный порядок!
Все блестит, полировка сияет. Годовалый ребенок раскормлен до состояния
взрослого прапорщика. Яйца варятся ровно пять минут. Если четыре минуты – это
недоработка. Если шесть – катастрофа. С байкерством, бедняге, конечно, пришлось
завязать. Ему дали на это двадцать три часа сорок две минуты, – задумчиво
сказал Эссиорх.
На «Восходе» он не ездил, но и избавляться от
него было жаль.
Закончив разбирать вещи, Ната наведалась в
ванную и мимоходом помыла голову. Голову Вихрова мыла всегда молниеносно, тратя
на это не больше эмоциональных усилий, чем на чистку зубов.
