– Странная штука! – задумчиво сказала
Бэтла. – Я готова была поклясться, что на шее у нее что-то было. Но когда
ощупала, поняла, что там ничего нет!
– Занятно, – подтвердила Улита. –
Телеграфирую по буквам: лечись, пока не поздно.
Валькирий удалось выпроводить лишь в половине
первого. Когда всей ратью они шли по коридору, общежитие таинственным образом
притихло на высоту всех этажей. «Озеленители» сидели тихо, как мыши. Некоторые
впервые в жизни задумались, а не посадить ли им хотя бы горошину. Даже дебоширы
пытались дышать беззвучно.
Когда валькирии ушли, Улита заскучала и, видя,
что задирать ей больше некого, попыталась поругаться с Дафной. Однако это
оказалось невозможным. Дафна знала волшебные слова.
– Я с тобой сейчас ссориться не хочу. И
ругаться тоже не хочу, – Даф посмотрела на календарь. – Если тебе
неймется, давай поссоримся лучше во вторник, в шесть утра. Ты как? Других
планов на это время нет?
Озадаченная Улита проворчала, что в шесть утра
она спит.
– В таком случае ничем не могу быть тебе
полезной! – извинилась Даф, перевязывавшая ногу спящему на диване Мефу.
Улита оставила ее в покое и переключилась на
Нату. Но и на Вихровой сорваться ей не удалось. Та так наивно моргала глазами,
что Улита не выдержала и плюнула.
У Наты была коварная, но распространенная у
прекрасного пола привычка чуть что прикидываться тотальной дурочкой и упорно не
понимать того, что ей было понимать невыгодно. Даже один плюс один для нее
тогда не было два и принимало различные арифметические значения до миллиарда
включительно. Собеседник, особенно если это был мужчина, быстро утомлялся и,
махнув на Нату рукой, уступал ей, в очередной раз ругнув про себя женщин.
При этом, когда Вихровой было выгодно, она
просекала сложнейшие комбинации, от которых даже у биржевого дельца случилось
бы замыкание извилин. Разговаривая с Натой, всякий знающий ее испытывал
неприятный момент подвисания, не зная, поймет она его в этот раз или опять
прикинется чайником без свистка.
Даф беспокоилась. А когда она беспокоилась, то
ей не сиделось, не стоялось и не лежалось. Вообще нигде не обреталось. Она уже
успела повертеться и на подоконнике, и на стуле, и на краю дивана Мефа. И везде
ей было неуютно. Наконец Дафна села на коврик у дивана и положила подбородок на
колени. Рука Мефа, казавшаяся слабой, находилась теперь напротив ее лица.
Пальцы были полусогнуты, но в кулак не сжаты. Средний палец чуть подрагивал.
«Интересно, что он мне скажет, когда очнется?
И что я скажу ему? И главное: какой будет главная мысль его существования?» –
задумалась Даф.
Как светлый страж, она знала, что каждого
человека во всякий момент жизни ведет одна-единственная генеральная мысль,
повторяющаяся назойливо, точно припев песни. У одного это: «Я должен стать
лучше!» У второго: «Только бы мне выбраться из этой дыры! Любой ценой!» У
третьего: «Первым делом я должен закончить институт и найти хорошую работу». У
четвертой: «Замуж! Срочно замуж! Полцарства за любое замуж!» У пятого: «Я еще
не готов ни к чему серьезному! Я не выплатил кредит за газовую зажигалку!» И,
наконец, у шестого: «Хочу вагон золота! Готов переступать через трупы!»
Прежнего Мефа Дафна изучила хорошо. Его
существование вполне вписывалось в схему: «Я знаю: мне повезет». Порой в нем
ощущалась неспешная самоуверенность красавчика, которая втайне сильно
раздражала Даф, несмотря даже на то, что самовлюбленности – самого
омерзительного, что может быть у парня – у Мефа не было. Главным, что помогало
Мефу удержаться на плаву, за исключением, конечно, самой Дафны, были самоирония
и воля, которыми Меф безжалостно долбил себя, точно ручным сверлом отсекая всё
лишнее.
Даф достала флейту. Оглядела ее, поправила
мундштук, поднесла к губам и начала играть – тихо, нежно, почти беззвучно.
Звуки были легкие, похожие на осторожные прикосновения к волосам.
Лицо спящего Мефа разгладилось. Мошкин,
стоявший в дверях шагах в трех от Дафны, задумался. Затем сел на стул и,
наклонившись вперед, обхватил руками виски. Чимоданов же, Ната и Улита убежали
на улицу. Они, как хлебнувшие слишком много мрака, не могли выносить маголодий
света. Их начинало крутить.
Дафна играла долго. Ей требовалось не только
вернуть Мефу силы, но и подлатать его воспоминания о прошедшей ночи. Посещение
Большой Дмитровки, котлован, стражи мрака – всё это было нежелательным фоном,
который требовалось подретушировать. Не для того свет корректировал Буслаеву
память, чтобы его, неготового, вновь прихлопнуло прежним грузом.
Меф проснулся два часа спустя, когда в комнате
остались только он и Дафна. Лицо у него было просветленное, а вот нога Даф не
нравилась. Края раны воспалились и краснота переползла на лодыжку. С ее точки
зрения, волчице неплохо было бы лучше соблюдать гигиену полости рта. Придется
прокалывать антибиотики или, возможно, вновь прибегнуть к флейте. Но это
успеется.
– Где ты меня нашла? – спросил
Меф. – А, ну да! Мы случайно встретились, когда я шел… возвращался… В
общем, неважно.
Даф испытала облегчение. Получилось.
– Ну как? Сильно она меня? – продолжал
Меф.
Маголодия Дафны убедила его, что он покусан
уличной собакой.
– Нет, – сказала Даф. – Но пару дней
придется попрыгать на одной ноге.
– А кто были те психи, которые столкнули меня
в яму?
Дафна заметалась. Сказать правду без
разрешения Троила она не могла, врать же не решалась. Она вообще была поражена,
что Меф помнит о том, что произошло. Ей казалось, она оставила только схватку
как логическое объяснение укуса.
– Психи, – повторила она.
Ответ Мефа устроил. Он оглядел комнату и
уставился на ковер, на котором сам же когда-то развесил ту часть оружия,
которую забрал из резиденции на Большой Дмитровке.
– Настоящее?
– Да.
– Класс! Кто-то со вкусом устроился, –
оценил он.
– Точно, – согласилась Даф, убежденная,
что ее подопечный сейчас чего-нибудь ляпнет.
Когда Меф говорил о ком-то что-то хорошее, то
обычно немедленно добавлял и что-то плохое, словно спохватившись, что надо
немедленно отрезвиться. И точно…
– А мании преследования у этого типа случайно
нет? – поинтересовался он.
Даф улыбнулась.
– Есть небольшая, – признала она.
– Так я и думал. В «Пельмень» я уже
опоздал, – заметил Меф без особого сожаления. – Не помнишь, что
полагается за пропущенную смену? Расстрел на месте или долгий занудный рассказ
о чести компании?
Даф попыталась сосредоточиться.
