* * *
Маша закрыла холодильник, тяжело вздохнула. Стратегические запасы практически закончились. Денег осталось на три дня максимум. Детские она получит только через неделю, но это смешные деньги, что на них рассчитывать! Вся надежда на пенсию бабы Тони…
От мысли, что ей, молодой и здоровой, приходится рассчитывать не на собственные силы, а на пенсию пожилого человека. Маша покраснела. Теперь, когда Ванька, кажется, выкарабкался из бесконечных простуд, самое время подумать о работе.
Она и думала. Даже во сне думала…
Фирма, в которой Маша работала до родов, разорилась, и она пополнила ряды безработных. Да, она перебивалась случайными заработками. Но одно дело — случайные заказы, и совсем другое — постоянная работа.
Поиск работы оказался проблемой, масштабы которой Маша осознала в первый же день поисков, как только получила отказ сразу в нескольких фирмах. Работодатели не были заинтересованы в молодом специалисте, обремененном полуторагодовалым ребенком. Машины клятвенные заверения, что с ребенком проблем не возникнет, никого не трогали. Ей улыбались, сочувственно качали головами, но на работу не брали.
Пошла уже третья неделя Машиных мытарств. В сто первый раз услышав «в ваших услугах не нуждаемся», она почти потеряла надежду и теперь, стоя перед пустым холодильником, лютой ненавистью ненавидела себя за несостоятельность.
Скрипнула входная дверь. В кухню, поскуливая от избытка чувств, ввалился Тай, закружился у Машиных ног, заглянул в пустое нутро холодильника.
— Куда с грязными лапами?! — прикрикнула на него Маша. — Ну-ка, в ванную, мыться!
— Не кричи на него, Машка! — послышалось из прихожей. — Он теперь у нас кормилец! — В кухню, волоча на буксире упирающегося Ваньку, вошла баба Тоня.
За несколько месяцев жизни в Москве она стала настоящей столичной штучкой. Крепдешиновое платье, лаковые туфли и пахнущая нафталином соломенная шляпка канули в Лету. Нынче баба Тоня щеголяла в простеньком, но элегантном брючном костюме и туфлях на каблуке. После долгих уговоров она даже согласилась сменить цвет волос с неуместного для ее почтенного возраста рыжего на благородный платиновый.
— С каких это пор Тай у нас стал кормильцем? — поинтересовалась Маша, закрывая холодильник.
— Да вот с этих самых пор и стал. — Баба Тоня подтащила Ваньку к раковине, поставила на табурет, открыла воду. — Хоть на что-то их кобелиная порода годится.
— На что годится? — Маша подошла к раковине, проверила, теплая ли вода, принялась умывать сына.
— Да на это самое и годится! — Баба Тоня загадочно улыбнулась. — Я ему сегодня подругу сосватала для любовных утех, так сказать. В соседнем дворе живет сучка.
— Какая сучка?
— Да эта самая, для утех. У нее хозяин из этих, — баба Тоня сосредоточенно наморщила лоб, — из новых русских. Ему кобель для псины нужен. Вот я им нашего Тайсона и сосватала. А что?! Он у нас парень хоть куда! С родословной! Новый русский, как про родословную услышал, сразу загорелся. «Одолжите, — говорит, — мне вашего пса на время». Понимаешь?
Маша покачала головой. Сегодня был определенно не ее день, уж больно медленно она соображала.
— Значит, объясняю еще раз! Новому русскому — щенки от нашего Тайсона. Тайсону и сучке — удовольствие. А нам с тобой — денежки. И не лишь бы какие, а самые настоящие, американские. За триста долларов сторговалась.
— За сколько? — Маша присвистнула от удивления.
— Что? Продешевила? — всполошилась баба Тоня. — Вообще-то он мне щенка предлагал, который от любви Тайсона и евонной сучки получится. Говорил, что щенка можно дорого продать. Дороже чем за три сотни. Но я подумала, когда еще этот щенок родится. А вдруг вообще ничего не получится?! Решила — пусть триста долларов, зато сразу. Я таких деньжищ отродясь не видела. Этот новый русский мне и задаток уже дал, ровнехонько сотню. Вот просто взял и достал из кошелька. Представляешь, какие деньжищи люди при себе носят?!
Маша опустила умытого Ваньку на пол, потрясение посмотрела сначала на бабу Тоню, потом на развалившегося посреди кухни Тайсона.
— Тут они, денежки-то. — Баба Тоня уселась на табурет, выудила из-за пазухи стодолларовую купюру, помахала ею перед Машиным носом. — А остальное завтра, сказал, отдаст, после того, как у Тайсона и евонной сучки все сладится.
Тай поднял голову, с интересом посмотрел на бабу Тоню, тихо рыкнул.
— Вишь, понимает! Даром, что на четырех лапах. Лучше иного мужика соображает. — В голосе бабы Тони послышались уважительные нотки. — Пойдем с тобой завтра, Тай, бизнес делать. А ты чего молчишь? — она посмотрела на Машу. — Язык проглотила или не рада?
— Рада.
— Что-то по тебе не видно.
— Мне сегодня в шести местах отказали.
Баба Тоня покачала головой, сказала преувеличенно бодро:
— В шести отказали, в седьмом возьмут.
— Боюсь, в седьмом тоже откажут. Я тут подумала, — Маша тяжело вздохнула, погладила сына по белокурой головке, — надо планку снижать.
— Это как?
— Буду искать работу не по специальности, продавцом на рынке или уборщицей.
— С ума сошла! — ахнула баба Тоня. — Куда ж тебе в уборщицы с высшим-то образованием?! Зря, что ли, пять лет в институте корячилась?!
Маша пожала плечами. Конечно, идея пойти работать уборщицей, нравилась ей не больше, чем бабе Тоне. Конечно, у нее было высшее образование, и гонор, и чувство собственного достоинства. Но еще у нее был сын, баба Тоня и Тайсон… и она чувствовала себя ответственной за них.
— Еще месяц поищешь нормальную работу, а потом, если не найдешь, можешь уборщицей устраиваться, — прервала ее размышления баба Тоня. — Я вот тут подумала, может, мы будем нашего Тайсона напрокат сдавать? За деньги или за щеночков? Хороший бизнес получится.
Маша хотела было возразить, что не всякий согласится платить такие же большие деньги за «услуги» Тайсона, но окрыленная новой идеей баба Тоня уже вышла из кухни. Маша невесело улыбнулась, налила Ваньке молока, высыпала в миску Тая остатки собачьего корма, потянулась за туркой, но вспомнила, что кофе кончился еще вчера утром.
— Баба Тоня! — позвала она.
— Чего тебе? — послышалось из недр квартиры.
— Можно деньги тратить, которые вы с Таем заработали? Продукты на исходе.
— Да трать ты! Что я, для себя, что ли, старалась? Ваньке фруктов купи, Таю чего-нибудь вкусненького, заслужил. И кофе купи. Знаю, что ты уже весь кофе попила.
Маша снова улыбнулась, на сей раз почти счастливой улыбкой. Все-таки хорошо, что у них есть баба Тоня. Как они вообще без нее раньше жили?! Повинуясь внезапному порыву, Маша подошла к сидящей перед телевизором женщине, обняла ее, поцеловала в щеку.
— Это что еще за щенячьи нежности? — баба Тоня сердито посмотрела на нее поверх очков.
