— Вы приняли это решение сегодня утром?
— Да.
— Но почему я, а не Лили? Почему не какая-нибудь другая леди — одна из тех, что вы примеряли к себе на многочисленных балах и светских раутах?
Вопрос Амелии застал герцога врасплох.
— Примерял к себе? Стало быть, все вокруг решили, будто я подыскиваю себе жену? Во время вальса?
— Конечно.
Герцог вновь рассмеялся. Второй раз за утро. Поразительно. И этот глубокий, бархатный, обволакивающий смех обжег Амелию с головы до ног.
— Нет. Уверяю вас, я не ставил перед собой такую цель. Но я отвечу на ваш вопрос честно. Я хочу как можно скорее обзавестись наследником. И не собираюсь ухаживать за какой-нибудь глупенькой девицей на выданье, вдвое младше меня, расточать комплименты или как-то иначе добиваться ее расположения. У меня также нет ни желания, ни времени обручаться с женщиной, которая будет носить траур по безвременно почившему брату целый год. Приданое же для меня не имеет значения. Просто мне нужна благоразумная женщина подходящего происхождения с крепким здоровьем и мягким нравом, которая смогла бы родить мне нескольких детей.
Амелия в ужасе смотрела на герцога:
— Вам нужна племенная кобыла!
— Приводя подобное сравнение, вы унижаете нас обоих, — спокойно ответил герцог. — У меня есть несколько кобыл с отменной родословной, и тем не менее ни одной из них я не позволил бы рожать мне детей, вести хозяйство и выводить в свет мою кузину. Нет, мне не нужна племенная кобыла. Мне нужна жена. Герцогиня.
Только теперь Амелия в полной мере осознала значимость предложения герцога. Хорошо, что она догадалась сесть. Этот мужчина сделает ее герцогиней Морленд. И, приняв его — грубое, бесчувственное существо, она станет одной из наиболее влиятельных и богатых женщин Англии. Она будет устраивать грандиозные званые вечера и вращаться в самых высокопоставленных кругах общества. И наконец — о, ее сердце перевернулось в груди при мысли об этом…
— Я буду хозяйкой собственного дома, — прошептала Амелия.
— Хозяйкой шести домов, если быть точным. Хотя в Шотландию я почти не езжу.
Амелия вцепилась в подлокотник кресла, словно могла упасть прямо на брачное ложе, перестав держаться что есть силы. Господи помилуй, шесть поместий! И наверняка в одном из них потребуется викарий. Она убедит Джека оставить учебу, принять сан и поселиться в тихой сельской местности вдали от распутников-друзей…
Нет, нет, нет. Найдется тысяча причин, чтобы отказать герцогу. Должны найтись. Но сейчас Амелия не могла придумать ни одной.
— Но… — она запнулась, — мы едва знаем друг друга.
— За последние несколько часов я имел возможность понаблюдать за вами на светском мероприятии, стал свидетелем того, как спокойно и рассудительно вы повели себя в сложной ситуации, и вовлек вас в беседу, которую никак нельзя назвать банальной. Я ознакомился с историей вашего рода и выяснил, что в вашей семье в основном рождались мальчики, что мне очень на руку, если я хочу получить наследника. Так что меня вполне устраивает ваша кандидатура. Но если хотите, можете задавать мне вопросы. — Герцог выжидательно вскинул бровь.
Амелия сглотнула.
— Сколько вам лет?
— Тридцать один.
— У вас есть другие близкие родственники, кроме кузины?
— Нет.
— У нее есть имя?
— Конечно. Ее зовут Клаудия, и ей пятнадцать лет.
— Вы привезли ее с собой в город?
— Нет. Последние несколько месяцев она гостит в Йорке у родственников своей матери.
Амелия замолчала, не зная, что делать дальше. Какие еще вопросы задают джентльмену его положения? Амелии казалось нелепым спрашивать герцога о его любимом цвете или о том, у какого мастера он шьет перчатки. Наконец она выпалила:
— Вы любите кошек?
— Не слишком, — поморщился герцог.
— Я бы хотела иметь в доме кошек. — Амелия торжествующе вскинула голову. Вот она, лазейка, через которую можно убежать от этой нелепой помолвки.
Герцог постучал пальцем по столу.
— Если они не будут путаться у меня под ногами, я удовлетворю вашу просьбу.
Черт. Дверца лазейки захлопнулась.
Амелия предприняла еще одну попытку:
— Какую книгу вы недавно прочитали?
— «Защита прав женщины» Мэри Уолстонкрафт.
— Вы шутите.
— Верно. — Кончики губ герцога изогнулись лукаво и очень чувственно. — Вообще-то я прочитал это эссе много лет назад.
— Вот как? И что вы о нем думаете?
— Я думаю… — Герцог оттолкнулся от стола, встал в полный рост и посмотрел на Амелию с холодным вызовом. — Я думаю, что вы увиливаете от ответа, леди Амелия.
Сердце Амелии на мгновение замерло в груди, а потом вновь возродилось к жизни, только уже где-то в горле. Ну почему Бог наградил этого мужчину такой красотой и при этом обделил душевными качествами? Ведь ужасный человек должен и выглядеть ужасно. У него не должно быть таких красивых темных кудрей, к которым так и тянет прикоснуться, и таких благородных высоких скул римского бога. И уж конечно, он не должен обладать завораживающими глазами цвета ореховой скорлупы и чувственными губами, противостоять зову которых становится совсем невозможно, когда на них появляется улыбка.
Что ж, пришло время отчаянных мер.
— Если я выйду за вас замуж, вы простите Джеку долг?
«Ответь отказом, — мысленно взмолилась Амелия. — Ответь отказом, или я за себя не отвечаю. Если же ты согласишься, я не удержусь и брошусь к тебе в объятия. Или того хуже».
— Нет, — ответил герцог.
Облегчение смешалось в груди Амелии с огромным разочарованием. Зато теперь она знала, как действовать дальше.
— В таком случае, ваша светлость, боюсь, я не смогу…
— Но в соответствии с брачным контрактом вы получите приличествующую вашему положению сумму денег — думаю, двадцати тысяч фунтов достаточно, — и кое-какую недвижимость. Кроме того, ежемесячно вы будете получать деньги на мелкие расходы. Несколько сотен фунтов.
— Несколько сотен фунтов? В год?
— Не говорите глупостей. Раз в три месяца.
У Амелии потемнело в глазах. За последние несколько лет она научилась считать деньги. Буквально каждые полпенни. Но такие огромные суммы… выходили за пределы ее математических способностей.
— Вы можете тратить эти карманные деньги по своему усмотрению, но я порекомендовал бы вам не тратить на брата и пары пенсов. Даже отдав за него долг, вы не поедете летом в свой коттедж. Потому что мы отправимся в мое поместье в Кембридже.
— В Брэкстон-Холл.
Герцог кивнул.
