— Как я мог забыть, — притворно пожаловался Уильям. — Понять не могу, как можно обедать так поздно, а потом ложиться спать.
— Но, папа, люди обычно не спят после обеда. Они редко ложатся раньше двух-трех ночи, а иногда не спят и до рассвета.
Отец резко вскинул глаза и покачал головой.
— Я так не смогу, дорогая. Но ты молода… это совершенно другое дело. Помни только: я не позволю, чтобы ты исхудала и осунулась.
— О, папа, конечно.
Абигайль сделала реверанс, нежно улыбнулась, что заставило его рассмеяться и назвать дочь плутовкой, после чего поспешила к себе. Она развязала ленты шляпки и швырнула ее на кровать, прежде чем уныло побрести к окну. Улица внизу была почти безлюдна, но она слышала звуки огромного города: стук колес по булыжным мостовым, крики уличных торговцев-пирожников и ломовых извозчиков, вопли кучеров, сидевших на козлах кебов.
Абигайль не хотела пребывать в покое своей комнаты. Не хотела находиться на тихой улице, тянувшейся под ее окном. Лондон, весь мир у ее ног, а она сидит взаперти и ждет, пока кто-то раздобудет ключ к двери в этот мир. Но ведь она может прогуляться сама? По Пиккадилли, ведь это совсем недалеко, в конце улицы. Дома она постоянно гуляла одна. И ничего не случится!
Забыв о шляпке, Абигайль быстро сбежала вниз в надежде не встретить слугу. К счастью, никто не вышел в переднюю. Девушка ступила на крыльцо и глубоко вздохнула. Здравый смысл подсказывал ей, что этого нельзя делать, по крайней мере без эскорта. Это Лондон, а не провинциальный город, к которому она привыкла. Нужно было попросить лакея или хотя бы горничную проводить ее, но бесшабашность и авантюризм бурлили в крови.
Абигайль тряхнула головой, наслаждаясь свободой, и быстро зашагала по улице, тревожно оглядываясь и каждую минуту ожидая повелительного окрика. Но она благополучно добралась до конца улицы и свернула на Пиккадилли.
Здесь картина была куда более оживленной, а городской шум — громче. Люди с любопытством оглядывали хорошо одетую девушку без плаща, шляпы и сопровождения. Но Абигайль было все равно: это только добавляло остроты ее приключению. Поэтому она продолжала брести по Пиккадилли, пока молодой щеголь в кричащем золотистом с алыми полосами жилете не поднял к глазам лорнет и не стал нагло ее рассматривать. Девушка гордо отвернулась и ускорила шаг. И вдруг сообразила, что он преследует ее. Испугавшись, она нырнула в узкий проход и оказалась на шумном дворе, окруженном с четырех сторон высокими кирпичными стенами зданий.
Девушка панически оглядывалась. Грязная растрепанная женщина с трубкой в зубах прислонилась к стене на дальней стороне двора, наблюдая за Абигайль. Рядом с ней какой-то мужчина строгал кусок дерева. Оба оценивающе рассматривали новоприбывшую.
Абигайль повернулась, чтобы убежать, и увидела перед собой щеголя в полосатом жилете.
— Так-так-так, что за хорошенькая штучка тут у нас? — спросил он неприятно высоким голосом, растягивая слова, отчего у нее заныли зубы.
— Позвольте пройти, сэр, — потребовала она как можно более уверенно, но услышала, как дрожит ее голос.
— О, мне что-то не хочется, — ответил он, сжав ее предплечья. — Это все равно что смотреть дареному коню в зубы. Такой лакомый кусочек сам попал в мои руки. Поцелуй меня, цыпочка!
Он нагнул голову. Блестящие от слюны губы почти коснулись ее рта.
Абигайль вскрикнула и ударила его по ноге. От него пахло вином и потом, смешанным с тяжелыми духами. Девушка снова вскрикнула, перед тем как он прилип к ее губам. Ей показалось, что она сейчас задохнется от мерзкого смрада.
Но он вдруг отлетел от нее, ударился о стену и жалобно взвыл.
— Он сделал вам больно, дорогая? — спросил спокойный голос.
Она перестала яростно тереть рот в попытке уничтожить отпечаток гнусных губ, отняла руку и взглянула на спасителя, молодого человека с золотистыми волосами, связанными на затылке черной бархатной лентой, и сиявшими в полумраке двора и встревоженными голубыми глазами. Абигайль подумала, что никогда доселе не видела столь прекрасного создания.
— Н-нет, не думаю… спасибо, сэр, — заикаясь, пролепетала она.
Себастьян недоуменно моргнул, услышав мягкие интонации и прекрасный выговор молодой, хорошо воспитанной женщины. Он предполагал, что жертвой щеголя стала посланная с поручением служанка или даже девушка из ковент-гарденского борделя, но теперь, рассмотрев модное платье, свежее личико, элегантность осанки, понял, что ошибался.
Ее оскорбитель так и прилип к стене, кашляя и задыхаясь, при этом пытаясь втянуть воздух в легкие после мощного удара в пах. Очевидно, он предположил, что одинокая молодая женщина без шляпки — легкая добыча.
— Пойдем.
Себастьян взял девушку за руку, вывел из душного двора на залитую солнцем улицу, где воздух был куда чище, и Абигайль сразу успокоилась.
— Где ваша горничная… гувернантка… кто был с вами? — спросил Себастьян, оглядывая улицу.
Абигайль неохотно покачала головой, прекрасно понимая, что подумает и кем посчитает ее этот человек, узнав, что она вышла на улицу одна.
— Я… со мной никого нет, — призналась она, низко опустив голову. — Мне просто захотелось немного свободы, вот и все.
Себастьян молча уставился на нее. Он понимал это желание. Потому что часто наблюдал, как женщины, особенно молодые, иногда находили невыносимыми ограничения, накладываемые на них обществом. Даже Серена, которая пользовалась большей свободой, чем многие женщины, держалась в рамках приличий. Впрочем, сейчас, может, и нет. Он не знает, кем она стала.
— Где вы живете? — спросил он наконец.
— Брутон-стрит.
Он кивнул. Как и предполагалось, весьма респектабельный квартал.
— Ваши родные, должно быть, вне себя от тревоги.
Он не хотел ее упрекать, но темно-голубые глаза девушки наполнились слезами, а губка дрогнула. Он понял, что она еще почти ребенок и вела себя как любая маленькая озорница!
— Я не хотел журить вас, — поспешно сказал он, — тем более что не имею на это права.
Мужчина с легким поклоном предложил ей руку, что отчасти вернуло Абигайль утерянное достоинство.
— Себастьян Салливан к вашим услугам, мисс.
Абигайль умудрилась присесть.
— Абигайль Саттон, сэр, и я искренне благодарна за помощь.
— Очень рад, — добродушно рассмеялся он.
Во время короткой прогулки до Брутон-стрит Себастьян многое узнал об Абигайль Саттон. Она с поразительной скоростью пришла в себя и щебетала так, словно встретила старого друга.
— Мне не слишком понравился Париж, — призналась она, — но мама посчитала необходимым, чтобы я приобрела некоторый жизненный опыт на континенте, а заодно попрактиковалась во французском. Боюсь, я не сильна в иностранных языках, которые изучала в школе. Мой французский ужасен, но я немного говорю по-итальянски и неплохо рисую, по крайней мере так утверждала моя преподавательница, мисс Трентон. Она даже говорила, что я талантлива. Немного играю на фортепьяно и пою, так что с этим все в порядке, хотя арфа для меня — сущее проклятие.
