Его бровь поползла вверх.
— Никогда не проси. Бери то, что хочешь и когда хочешь.
— Еще одно правило негодяев?
Он кивнул, оценив колкость.
— Это часть удовольствия.
Сказанное вызвало воспоминание — он перекидывает ее через плечо в ту первую ночь... ночь, изменившую все.
Пенелопа вздернула подбородок. Нет уж, он ее не смутит.
— Да, я выяснила это вчера ночью в твоем клубе, когда выиграла в рулетку.
Его брови взлетели вверх, и ее охватила гордость за себя.
— Это игра случая. Не требует никакого мастерства.
— Только везение, — парировала она.
Он улыбнулся и стал в сто раз красивее, чем позволительно мужчине.
— Идем, жена. Давай прокатимся по озеру.
Он взял у нее пакет с каштанами, сунул его в карман и повел Пенелопу к катку. Она снова вернулась к разговору о тайнах:
— Значит, вот как это делается? Ты меняешь секрет на секрет?
— Только если должен.
— Только как средство к достижению цели.
Она сказала это скорее себе, чем ему.
— Я понимаю, что не вращался среди аристократов десять лет, но Лондон остается Лондоном, верно? А информация по-прежнему является самым ценным капиталом.
— Полагаю, да. — Ей не нравилось, как для него все просто. Какой он бесчувственный. Как легко хранит тайны. Но Пенелопа выдавила из себя улыбку, понимая, что за ними наблюдает весь Лондон. Как это мерзко — ощущать себя выставочным экспонатом. — С тобой и Лэнгфордом тоже так?
Майкл помотал головой:
— И никакого Лэнгфорда сегодня. У нас сделка.
— Я на нее не соглашалась.
— То, что ты не вышвырнула меня из кареты по пути сюда, и есть молчаливое согласие, — сухо произнес он. — Но если хочешь формального соглашения, я приму в знак доброй воли твой залог.
— У меня нет никаких залогов.
— Не страшно, — усмехнулся он. — Можешь воспользоваться моим.
Она резко взглянула на него.
— Ты имеешь в виду — я могу вернуть твой?
— Всего лишь вопрос терминологии.
Пенелопа невольно улыбнулась, сунула руку в карман плаща, где хранила его гинею, и вытащила монету.
Пенелопа опустила гинею в его протянутую ладонь и проследила взглядом, как он прячет ее в свой карман, а затем отвернулась, глядя на Пиппу, хохочущую в кружке молодых женщин.
— Лорд Каслтон сделал Пиппе предложение.
Он не шелохнулся.
— И?
— И Она скажет «да». — Он не ответил. — Но они — неудачная пара. Она заслуживает шанса на большее.
— Она не обязана говорить «да».
Пенелопа искоса посмотрела на него.
— Я удивлена, что ты это говоришь. Разве не в твоих интересах как можно быстрее выдать ее замуж?
Он смотрел в сторону и долго молчал.
— Ты же знаешь, что в моих. Но я не считаю нужным выдавать ее силой.
— Только меня?
— Пенелопа, — начал было он, но она оттолкнулась и быстро покатилась вперед, чувствуя, как холодный ветер овевает ее щеки, желая никогда не останавливаться, укатить прочь от этой странной, навязанной ей жизни. Она обогнула большую группу людей, и тут он нагнал ее и взял за руку, замедляя скольжение. — Пенелопа, — повторил он. — Пожалуйста.
Наверное, все дело было в слове. В мягкости, с которой он его произнес. Будто она могла сделать вид, что не слышит, и он бы ее отпустил. Но Пенелопа остановилась и повернулась к нему. Из-под коньков полетела ледяная крошка.
— Предполагалось, что я это остановлю, — заговорила она, понимая, что вкладывает в слова слишком много чувств. — Предполагалось, что с моей помощью у них будет совсем другая жизнь. Браки, построенные на большем, чем только...
— Чем только щедрое приданое.
Пенелопа отвернулась.
— Предполагалось, что у них шансы на удачу будут выше, чем у нас. Ты дал мне свой залог.
— По крайней мере у одной — будут. — Майкл показал на дальний конец озера. Пенелопа проследила за его рукой и увидела Оливию и Тоттенхема, погруженных в беседу, румянец на щеках Оливии и широкую улыбку на лице Тоттенхема. — У него огромное состояние, а репутация достаточно незапятнанная, чтобы однажды его назначили премьер-министром. Если они договорятся, это будет грандиозный брак.
— Они одни? Вдвоем? — Пенелопа заскользила в их сторону. — Майкл, мы должны вернуться!
Он взял ее за руку, замедляя скольжение. Майкл держал ее крепко, и она перестала сопротивляться, и тогда он начал кружиться, так что у нее не осталось выбора, только следовать за ним, глядя ему в лицо. А затем он обнял ее, словно они танцевали, и заскользил в некоем подобии вальса, пока они не откатились достаточно далеко от подслушивающих ушей.
— На нас все смотрят!
— Пусть их. — Он обнимал ее крепко и шептал на ухо: — Ты помнишь, каково это — проводить первые, самые трепетные минуты наедине со своим кавалером, когда у тебя просто дыхание обрывается?
— Нет! — Пенелопа попыталась вырваться. — Майкл, мы должны вернуться.
Он продолжал медленно кружить ее.
— Мы вернемся через несколько минут. А пока ответь на вопрос. За тобой многие ухаживали?
— За мной никогда не ухаживали. Во всяком случае, не до потери рассудка.
Невозможно поверить, что она призналась ему в этом!
— Разве твой герцог не добивался тебя изо всех сил?
Пенелопа рассмеялась.
— Ты когда-нибудь встречался с герцогом Лейтоном? Он не из тех, кто стремится добиваться.
— А другие?
— Какие другие?
— Другие женихи, Пенелопа. Наверняка хоть один из них старался...
Она помотала головой и огляделась в поисках сестер, страшно боясь, что их сейчас заметят. Филиппа стояла в самой середине сверкающего катка в группе девушек. — За мной никогда не ухаживали так, чтобы у меня оборвалось дыхание.
— Даже Томми?
Нет. Она должна была это сказать, но не хотела. Не хотела предавать друга. Не хотела, чтобы Майкл понял — она для всех была всего лишь средством достижения цели... в том числе и для Томми.
— Я думала, сегодня мы не говорим о Томми.
— Ты его любишь?
В его голосе звучала настойчивость, и Пенелопа поняла, что он не отстанет, пока она не ответит. Она пожала плечом:
— Он близкий друг. Конечно, он мне небезразличен.
Его глаза потемнели.
— Я вовсе не об этом, и ты это знаешь.
