— Но вы забываете, — глумливо рассмеялся Ротертон, — что я готов на вас жениться. Другой на моем месте мог бы вам этого и не предложить!
— Если вы ожидаете, что я безропотно позволю священнику сочетать нас браком, то вы ошибаетесь, — гневно возразила Орелия.
— Сомневаюсь, что через несколько часов вы повторите эти слова… — Она отшатнулась от него, как от ядовитой змеи, а он, видя, что жертва его испугалась, снова захохотал так, что смех этот показался Орелии звуком из преисподней: — Вы еще поблагодарите меня, что я сделал вас порядочной женщиной, — с издевкой намекнул он и, бесцеремонно ухватив ее за руку, повел к двери.
И Орелия села в экипаж — ничего другого ей не оставалось. Взглянув на свежую упряжку, она с упавшим сердцем заметила, что на козлах теперь сидит кучер с вожжами в руках. Как она и опасалась того, лорд Ротертон устроился на сиденье рядом с ней, лицом по ходу коляски. Лакей прыгнул на запятки, кучер стегнул лошадей, и они выехали на большую проезжую дорогу.
В страхе Орелия вжалась в самый угол у стенки. Полная самых ужасных предчувствий, она с отчаянием спрашивала себя, долго ли Джим будет искать маркиза? А вдруг, послушный роковому стечению обстоятельств, маркиз уже выехал из Эпсома в Лондон? И еще ее пугало соседство Ротертона. Он смотрел на нее тем самым взглядом, какой всегда ее настораживал. Когда лошади прибавили ходу, Ротертон обнял ее и притянул к себе.
— Не трогайте меня! — вскричала Орелия, дернувшись и пытаясь его оттолкнуть, но сразу же поняла, что совершенно беззащитна перед его превосходящей силой и жадностью плотоядных губ. Она вырывалась и отворачивалась, но он медленно, безжалостно привлек ее к себе! Одна ее рука, которой она упиралась ему в грудь, была теперь крепко зажата между их телами, другую он крепко держал в своей левой ладони, а правая оставалась свободной. Ротертон пальцами взялся за ее подбородок и повернул ее лицо к себе.
— Такая храбрая и такая беспомощная, — оскалился этот зверь и хищно впился ртом в ее губы.
Ее охватил смертельный страх. Казалось, она падает в бездну тьмы и чудовищного унижения. Было что-то маниакальное в жарком неистовстве его поцелуя. Она попыталась увернуться от его губ, но это было никак невозможно, а его рука уже проникла под плащ и мяла нежный муслин на ее груди. Ужас безысходности, жадность, с которой он впился своим отвратительным ртом в ее губы, не давая ей даже вздохнуть, словно высасывая все ее силы, почти лишали ее сознания. А потом, когда свет уже вовсе померк для нее, лошади внезапно остановились и раздались голоса.
Ротертон оторвался от ее губ, хватка его ослабла, Орелия вывернулась из его объятий и отодвинулась как можно дальше.
Дверь распахнулась!
— Какого дьявола? Что происходит? — яростно накинулся Ротертон на лакея, осмелившегося открыть дверь.
— Здесь два джентльмена, верхом, милорд, и один из них хочет поговорить с вашим сиятельством.
— Пошли его к черту! Я ни с кем не желаю говорить. Поезжай!
— Я думаю иначе, Ротертон!
Орелию словно подбросило к небесам, она вскрикнула от дикой и первозданной радости при звуке этого голоса. То был маркиз!
— Райд?! — воскликнул и Ротертон. И его словно подбросило, как и Орелию, но чувства его были при этом противоположного свойства.
— Выходи, я хочу с тобой поговорить! — ответил Ротертону маркиз, и Орелия поняла по его интонации, в какой он ярости. Она решила, что лорд Ротертон откажется выйти, но, поколебавшись, тот не стал обострять ситуацию, согласившись:
— Очень хорошо, я тебя выслушаю, Райд. Что же такого важного ты решил сообщить мне, что для этого остановил на дороге? У нас не будет для этой беседы другого времени, более подходящего?
— Сейчас как раз — самое подходящее! Выходи же…
Ротертон как-то особенно медленно, почти лениво, встал, приготовившись покинуть ландо, но при этом зачем-то быстрым и незаметным движением поднял крышку переднего сиденья — джентльмены, путешествуя, обычно прячут здесь ценные вещи на случай налета грабителей, но лорд Ротертон достал из укрытия… пистолет! Чтобы пустить его в ход, он должен был переложить его в другую руку, и Орелия, тут же заметив все это, в ужасе закричала:
— Берегитесь! Берегитесь!
Лорд Ротертон вскинул оружие. Маркиз отпрянул, и как раз вовремя — в ту же секунду прогремел выстрел. Пуля пролетела мимо, маркиз же схватил Ротертона за руку и, выдернув его из ландо, нанес ему ужасающий удар в челюсть. Ротертон почти согнулся пополам, но выпрямился и набросился на маркиза, как разъяренный бык.
Маркиз нанес ему новый удар и на этот раз свалил Ротертона на землю. Из носа и изо рта у того потекла тонкая струйка крови. Побелев от ярости, Ротертон снова поднялся, очевидно, даже не чувствуя боли, но маркиз, по-боксерски уверенно работая кулаками, опять уложил его наземь. Широко раскинув ноги, лорд Ротертон остался лежать в пыли неподвижно, однако маркиз схватил его за воротник и поднял.
— Нет, ты, свинья, не отделаешься от меня так легко! — прорычал он и еще раз ударил его, а потом еще, и кровь хлынула потоком у того по лицу. И только тогда, когда лорд Ротертон снова упал на землю, явно потеряв сознание, джентльмен, который сидел верхом на второй лошади, спешился и тронул маркиза за руку:
— Этого достаточно, Дариус!
— Нет, я хочу убить этого редкостного подонка! — мрачно ответил ему маркиз.
— Слишком многое придется тогда объяснять, — резонно отвечал его друг, — а кроме того, Ротертон — уже конченый человек. Он поднял пистолет на безоружного человека, а это поступок уже непростительный. Я уж позабочусь о том, чтобы с ним никто впредь не разговаривал и руки ему не подавал.
— А я, попадись он мне на глаза, — прохрипел маркиз, — уж не сомневайтесь, закончу дело, которое ты не дал мне закончить сейчас. — И, достав из кармана носовой платок, он вытер мерзкую кровь со своих пальцев.
В это время раздался стук колес и подъехал черно-желтый фаэтон, запряженный так хорошо знакомыми Орелии четырьмя безупречно подобранными в масть гнедыми. Маркиз взглянул в их сторону и подошел к ландо. На ступеньке стояла Орелия, очень бледная, но в больших глазах ее светилась несказанная радость.
— Вы спасли меня! — прошептала она, когда маркиз подошел поближе. Он, почти не глядя на нее, спросил:
— Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы дальше ехать со мной в фаэтоне?
— Но… разумеется!
Она торопливо надела капор и завязала ленты. Маркиз помог ей выйти из ландо, подвел к фаэтону и помог подняться на высокое сиденье, а потом, взяв вожжи у грума, приказал:
— Поезжай на Громе позади нас, Харрис.
— Очень хорошо, м’лорд.
Маркиз улыбнулся другу:
— Спасибо, Чарли, очень тебе обязан и готов оказать тебе ту же услугу, если понадобится.
— Ловлю тебя на слове! — И Чарли весело усмехнулся, усаживаясь на лошадь.
