– Сама полено! Я репейная дриада! – с обидой сказал
голос.
– Разве у репейника может быть дриада? Репейник не
дерево! – усомнилась Даф.
Дриада многозначительно промолчала, и Дафна поняла, что
прежде чем что-то ляпнуть, полезно все же подумать.
– Простите, – сказала она. – Вам, конечно,
лучше знать.
– Прощаю!.. – сухо произнесла дриада. –
Возможно, у деревьев дриады и поважнее, зато у меня есть кое-что, чего нет у
них!.. А кто будет вертеть носом – тому вправлю сопелку! А теперь бери кору, и
ать-два! Где я тут еще найду тебе дуб? Тут все сплошь – сосна да осина!
Черновая доска!
Дафна попыталась узнать цену. Торговка с сожалением отложила
крокодила и, заявив, что она тут первый день и цен не знает, стала
перелистывать тетрадь, оставленную хозяином.
– Парусник в бутылке 0,6… Яхта в бутылке 0,2… Тетка без
башки… дед с зонтом пьет какую-то бодягу… пацанчик в панаме нюхает
цветок… – бормотала она, скользя пальцем по строкам. – Во – есть!
Красное дерево!
Тут же была названа цена, совершенно астрономическая.
Примерно столько Даф получала в «Пельмене» за месяц работы.
– Это дуб! – уверенно повторила Даф.
– Откуда знаешь?
– Мне сама деревяшка сказала!
– Тебе деревяшка, а мне хозяин! – заупрямилась
продавщица.
Только после умягчающей маголодии она согласилась набрать
номер и выяснила, что «красное дерево» – это фигурка скаковой лошади. Нужный же
Дафне кусок коры обозначался хозяином просто как «всякая фигня» и цену имел
доступную.
Расплатившись, Дафна взяла кору.
– Могла бы, между прочим, не сквалыжничать! Что, дуб
дешевле красного дерева? Знавала я их дриаду! Наглая особа! Только о себе и
думает! Не хочу сказать: хамка и сплетница, но та еще свиномордия! –
разворчался рот.
«Значит, свиномордия», – мысленно повторила Даф, взяв
это на заметку. Одна из инструкций стражам, отправляющимся в человеческий мир,
гласит: «Умей слушать! Все, что человек, как ему кажется, говорит о
других, – он на самом деле говорит о себе». Вот только относится ли это,
интересно, к дриадам?
– Куда идти? – спросила Даф, проверяя глазами, где
сейчас Меф. Оказалось, он все еще у оружейных муляжей.
Репейная дриада уже распоряжалась. Почти сразу Дафне велено
было свернуть в закуток между двумя смыкающимися прилавками, где громоздились
картонные ящики. Проход туда был узким. Сквозь сетку соседствующей проволочной
витрины на Дафну смотрел глубоководный скафандр.
– Ну вот! Теперь можно! – удовлетворенно произнес
рот. – Теперь брось меня!
– В каком смысле? – не поняла Даф.
– В самом идиотском! Ну!
Дафна разжала пальцы. Там, где упала кора, возникла
невысокая, крайне решительная дамочка. Нос у нее был длинный, со свешивающейся
с кончика прозрачной, то и дело обновлявшейся каплей. Где шлепалась капля,
тотчас прорастал маленький колючий побег. Волосы – темные, жесткие и торчащие,
со впутавшимся репейником. Лицо – красноватое, с крупными чертами, такое же резкое,
как и голос, и вдобавок покрытое мелкими чешуйками. Когда на него упал свет,
Даф сообразила, что это молодая кора. На шее у дриады играло солнцем ожерелье
из крупных, зеленоватых бусин.
Пока Даф разглядывала ее, дриада втянула носом воздух и
передернулась.
– Кто-то продает тут мяту! Шагов триста в ту сторону!
Руки б поотрывала! – пробормотала она вполголоса.
– Вы что-то сказали? – переспросила Даф.
– Ничего!.. Я могу остаться здесь только две-три
минуты! Так что давай сразу поставим черточку над й, точечку над i и двоеточие
над е! Я сама по себе. Не свет и не мрак! Даром услуг не оказываю! – сухо
и быстро сказала дриада.
И, точно намекая на что-то, дриада провела пальцами по
своему ожерелью. Дафна намека не поняла.
– И как у нас дела? Сильно болит? – тоном
недоучившегося медика продолжала дриада.
– Что болит? – не поняла Дафна.
– А ты не знаешь, что у тебя болит?
Даф покачала головой. Дриада недоверчиво вгляделась в нее и
с досадой поморщилась:
– А, ну да! Я опять опередила события!..
– Какие?
– А вот это неважно! Ничего: скоро ты ко мне прибежишь,
но имей в виду: мне не нужны ни твои крылья, ни твоя флейта! Оставь их себе!
Дафна посмотрела на нее с беспокойством. Ничего себе
заявочка: ей позволили оставить флейту! Тем временем дриада обошла вокруг Даф,
бесцеремонно ее разглядывая. Потом протянула руку и потрогала волосы.
– Свои? – спросила она.
– Свои.
– Уверена, что не парик? А чего они все время порхают?
– Да так вот! – машинально сказала Даф.
– Можешь не оправдываться, – заявила дриада, хотя
никто и не оправдывался. – Мне нравится. Значит, так, за свои услуги я
беру: а) твои волосы; б) твою красоту!
Дафне назойливо захотелось покрутить пальцем у виска.
– И как, интересно, вы это сделаете?
Сердитая дамочка вновь коснулась ее волос. Заметно было, что
они ей нравятся.
– Это моя забота – как! Все, что можно отдать, –
можно и взять. Спорю на двести колючек, что ты согласишься. Ну если, конечно,
красота для тебя не дороже жизни. Всякое случается в нашем лягушатнике!
Дафне стало не по себе.
– Что-то я вас не понимаю! – сказала она жалобно.
– Скоро поймешь! И не зли меня! Слышишь? И надуть меня
не пытайся! А то к красоте и волосам я попрошу чего-нибудь еще! – с
угрозой произнесла дриада и, опустив глаза вниз, внезапно завопила: – А-а-а!
Убери его немедленно! Это чудовище по мне ползет!
От неожиданного вопля Даф отпрянула, после чего обнаружила,
что речь идет о ее коте. Депресняк, давно задумчиво присматривающийся к дриаде,
внезапно вцепился в нее когтями и, точно по стволу дерева, стал деловито
карабкаться вверх, к волосам, растрепанным как воронье гнездо. Сложно сказать,
что ему померещилось. Может, надеялся найти там птенцов?
