Книга Мефодий Буслаев. Ожерелье дриады, страница 20. Автор книги Дмитрий Емец

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мефодий Буслаев. Ожерелье дриады»

Cтраница 20

Дверь, до того упрямо закрытая, скрипнула и гостеприимно поддалась. Весь дом радостно чавкнул и раскрылся, точно устрица. Вихрова отпрянула, как кошка, которой брызнули в нос из пульверизатора.

– Ну вот! Надо было только правильное слово сказать! – просипел Чимоданов.

На пороге стоял Ромасюсик. За его спиной Тухломон держал за ворот Зудуку. Лицо у Тухломона было деловитое. Бывших сотрудников он не узнавал в упор.

– Че надо? Милостыни не подаем! – заявил он нагло.

Ромасюсик расплылся и обдал всех симпатией такой приторной и ненастоящей, что даже толстокожий Чимоданов ощутил себя перемазанным прокисшим вареньем. Чуткому Мошкину внезапно стал ясен секрет Ромасюсика – причина, почему он стал верным слугой мрака и «рупором» Прасковьи. В привычном варианте ложь стоит на правде и осознает себя ложью, что делает ее наглоглазой, легко смущающейся и уязвимой. В Ромасюсике же ложь громоздилась на лжи и ложью же цементировалась, выстраивая гигантскую пирамиду. До правды докопаться было нереально, поскольку во всей этой пирамиде ее не было вовсе. Куда ни ткни – все мыльный пузырь. Обычно только женщина способна верить своей лжи до конца, создавая в своем роде новую реальность. Мужчине же чаще всего для этого не хватает воображения.

Однако Ромасюсик перещеголял и опередил любую женщину. Даже Прасковья могла при невероятном стечении обстоятельств измениться к лучшему, круто повернув свою жизнь. Личность она была хоть и своевольная, но цельная, а упрямства хватило бы на целую дивизию казаков-пластунов. Ромасюсик же, дряблый, хитрый, злорадный и вечно врущий, измениться не мог в принципе. В этом смысле для Лигула он был куда надежнее Тухломона.

Сводя вместе эту парочку – Прасковью и Ромасюсика, Лигул, разумеется, хорошо понимал природу зла и его иерархию. Во главе всякого злого начинания в человеческом мире стоит обычно талантливый, падший, несчастный и изломанный человек, служащий вольно или невольно орудием мрака. Его же окружают уже совершеннейшие подонки, спасаясь от которых люди поневоле начинают искать заступничества и идеализировать того первого – падшего и изломанного. И вот от зла они бегут за защитой к злу.

– От лица Прашечки сообщаю, что рад вас видеть! – официально сообщил Ромасюсик.

– А твое лицо куда делось? – спросил Чимоданов.

Ромасюсик повернулся к Тухломону.

– Ты моего лица не видел? – спросил он.

Тухломоша осторожно хихикнул и поспешил поклясться суккубом Хныком, что ничего не видел и ничего не брал. Наклонившись, он поставил Зудуку на пол и отряхнул пальчики.

– Забэрите ваш прэдмэт! – высокомерно сказал он Чимоданову.

– Почему так долго не открывали? – спросила Ната.

Ромасюсик и Тухломон посмотрели друг на друга как два сиамских близнеца, которых спросили, кто родился первым.

– Зигги Пуфс был занят! – произнесли они почти одновременно.

Ромасюсик больше приударил голосом на «Зигги», а Тухломоша на «Пуфса». В остальном же фраза совпала на все сто.

– А Прасковья?

– Праша встречается с ценным сотрудником!

В голосе Ромасюсика показалась затаенная подлянка. Поскреблась ласковой лапкой, сделала скромное «ку-ку!» и скрылась.

Тухломон отодвинулся, пропуская Нату, Чимоданова и Мошкина в резиденцию. Внутри каждый повел себя в полном согласии со свойствами натуры. Евгеша скромно потупился. Чимоданов принялся нагленько и задиристо зыркать. Ната, покачивая бедрами, выпятила грудь и выдала лицом такую сложную серию атакующих гримас, что ее физиономия смялась, как резиновая.

Они стояли в просторном помещении, похожем на клиентский зал преуспевающего банка. Всюду темный, с желтоватой жилкой мрамор. На стенах – множество служебных инструкций. Большинство на латыни, все в новых пластиковых рамках. Пара-тройка высоких столов для написания отчетов. У каждого поблескивает новый одноногий табурет с сиденьем мягким, круглым и выпуклым, как шляпка гриба. В остальном же ничего лишнего. Царство не теории, но практики.

К приемным оконцам течет жидкая очередь, совсем короткая, на пару минут. Суккубы и комиссионеры стоят отдельно, что уменьшает число свар. Все тихие, тревожно держат в потных ладошках пакетики с эйдосами. Чимоданов удивленно фыркнул и воззрился на Нату. Уж ему-то эта публика была знакома. Он привык к шуму, гаму, крикам, необходимости хвататься за топор, ругаться, спорить, а тут просто пансион для благородных девиц.

Демонстрируя, что стеклянная перегородка пуленепробиваемая, Ромасюсик извлек автомат Калашникова – новенький, чуть ли не в заводской смазке, близоруко оглядел его, сдвинул пальчиком предохранитель и с внезапной решимостью дал от живота две короткие очереди. Запрыгали по мрамору горячие тусклые гильзы. По стеклу пошли трещины и сколы, но оно выдержало. Отскочившие пули горохом рикошета разлетелись по залу и едва не сбрили Мошкину половину скулы.

Суккубы и комиссионеры даже ухом не повели. На Ромасюсика если и посматривали, то мельком, как умная тетя на дурачка с пистонами. Петруччо шагнул к прозрачной перегородке и будто невзначай заглянул за нее. Тотчас, безошибочно уловив взгляд, на него подняли песочные глаза и махнули рукой в конец очереди.

– Не толпитесь! Больше чем по одному к окну не подходить!

Чимоданов спешно попятился, мгновенно ощутив себя нулем в гигантской канцелярской ведомости. В боксе, куда он заглядывал, сидел уже не задерганный наемный сотрудник, с неминуемыми человеческими проблемами и желаниями, которых не могли не чувствовать умные суккубы и комиссионеры, а страж мрака. И не только в этом боксе – за каждым из множества окон сидело по стражу!

Нет, это были не подобные Арею рубаки, нетерпеливые и позволяющие легко одурачить себя всякой мелкой сволочи. Рассечь-то надвое такой сможет и нос вмять в голову тоже, а вот разобраться в куче грязных бумажонок – тут его и пот прошибет.

Здесь же за каждым окном на вертящемся стульчике, обложенный папками, восседал бюрократик из Канцелярии Тартара – в полосатом костюмчике, пахнущий сложной химической смесью одеколона и пота, упитанный, с уместной лысинкой, устало слезящимися глазками и непременным пучком не замеченных при бритье волос на подбородке или щеке.

Мошкин, запоздало сообразивший, что обновленная резиденция российского мрака ему не нравится, со скромной улыбочкой попятился к двери.

– Я сок куплю, хорошо? – оправдательно пробурчал он в пространство между Ромасюсиком и Тухломоном, втайне собираясь выбирать его до конца текущего десятилетия.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация