– Ау! – окликнула Дафна неуверенно.
– И фто мне, скажи, за фадость слыфать твое
«ау»?! – отозвался спокойный голос.
Уже не сомневаясь, Дафна сделала последнюю перебежку,
повисла на поручне и заглянула в кабину. Желтые фары трамвая разбивались о тучу
и застывали впереди пятном, скорее мешавшим, чем позволявшим разглядеть
что-либо.
На месте водителя трамвая сидела Эльза Керкинитида Флора
Цахес. На носу у нее помещались круглые маленькие очки. Они были уникальны уже
тем, что со свойственным ей своеобразным юмором Шмыгалка белилами изобразила на
них круг и прорезь оптического прицела.
Как всегда, она показалась Дафне смешной и грустной
одновременно.
– Это вы выпустили кота?
– Да, тарогой мой фюпсик! Он пыл такой несфястный…
Надеюсь, ты не против, филочка моя?
Дафна благоразумно промолчала. Она отлично помнила, с кем
имеет дело.
Внезапно вагон резко дернулся и начал падать. Дафна взвизгнула.
Эльза Керкинитида Флора Цахес неспешно извлекла флейту, мало смущаясь тем, что
они почти лежали на водительском стекле. Как всегда, маголодии ее были
безошибочны. Трамвай вернулся на прежнюю высоту. Даф прикинула, что собственных
ее способностей едва хватило бы, чтобы поднять в воздух мотоциклетную коляску.
Куда уж там вагон!
От Эльзы Керкинитиды ее восторг не укрылся.
– Нифего слопного, фюпсик мой! Пфосто фоздушная фяма!
Твенадцать лет тренифофок по четыре часа в тень – и ты пудешь тефать это дазе
луфте меня! – великодушно сказала она и поймала Даф в оптические прицелы
очков: – Конефно, ты хочешь спросить, сачем я устроила этот маскарад. Мне
фотелось поговорить с тобой наедифе. Ксеме фсего профего, кфайне забафно
ощутить сепя угонщицей трамвая… Теферь о тефе! Как ты себя ощущаешь в трудах и
личной шизни?
Вопрос был невинный, но Даф почувствовала подвох и
напряглась.
– Прекрасно! – ответила она.
Эльза Керкинитида провела ладонью по остренькому носу,
сделав то уникальное движение, которое и сделало ее «Шмыгалкой».
– Так фрекрасно, что таже Фроил зафил тревогу и послал
меня к тефе? – уточнила она ласково.
Дафна испугалась.
– Троил забил тревогу и послал вас???
– У меня фто, кафа во рту, фто меня нельзя рафлысать с
первого рафа? – оскорбилась Шмыгалка. – Тарогой мой фюпсик! Я здесь,
потому что ты в польшой педе! Ты ничефо не хочешь расскафать про меч Буслаева?
– А, ну да! Я порезалась. А вы откуда знаете? –
озадачилась Даф.
Шмыгалка дернула подбородком, отчего ее высокая прическа
клюнула точно поплавок.
– От Корфелия! Он заскакивал в Эдем, чтофы получить
нагофяй за недоставленную коресфонденцию!
– И всем раструбил! – сказала Даф с
досадой. – Болтун – находка для шпиона! Шпион – находка для болтуна.
Симбиоз трепачей в природе!
Эльза Керкинитида негодующе воззрилась на нее сквозь очки.
Боль в ее голосе была искренней.
– Ты нефего не поняла! Корфелий расскафал Фроилу. Фроил
пришел в уфас и фызвал меня! Что ты надефал, фюпсик мой! Почему не позвал меня?
– Там была обычная царапина!.. Ну, глубокая. Я и сама бы
все сделала, но боялась испачкать флейту и пальцы онемели. Вот и позвала
Корнелия.
– Разумеется, фюпсик мой! Корфелий очаровательно
зарубцевал тебе рафу и останофил крефь! – сказала Эльза Керкинитида с
крайней иронией.
– И что тут плохого??? – озадачилась Даф.
Шмыгалка вскочила так резко, что едва подхватила падающие
очки.
– Фидишь ли, филочка моя! Ф твои годы полезно иметь не
только крафивое тело, но и немного мофга!!! – крикнула она с
гневом. – Это отнофится и к тефе, и к Корфелию!!!
Это был второй случай за десять тысяч лет знакомства, когда
Дафна видела учительницу по музомагии кричащей. Первый случай был, когда Даф
пробила маголодией хрустальные сферы Эдема.
– Да что случилось? – спросила она робко.
– Пофа бы уже знать!!! Если стража проткнут артефактом,
песполезно накладывать на рафу фластырь! Если фнаружи рафа и заживет – фнутри
фсе равно останется дыра! Меч Мефодия был когда-то мечом света. Это очень
скферно, потому что у нас нет от него защиты!
Вагон дернуло, и ноги Дафны отделились от пола.
Возвышенно-трагическое настроение Шмыгалки сказывалось и на полете.
– И что мне теперь делать? – спросила Даф.
Если поначалу она не испытывала страха, то теперь он
понемногу начинал просачиваться. Точно в душе капал подтекающий кран. Даф ощутила
легкую дурноту.
Эльза Флора Цахес поднесла к губам флейту.
– Пока не знаю. Сейчас выясним. Фупсик мой, если фюдет
немного больно, пофытайся поферпеть! – ласково попросила она.
Маголодии Дафна не услышала. Заныл висок, и раненая ладонь
налилась ртутной пульсирующей тяжестью. Рука повисла как плеть. Будто что-то,
сидящее внутри, рванулось наружу, но после передумало и осталось.
Даф вскрикнула не столько от боли, сколько от омерзения. На
миг она почувствовала у себя внутри узкую холодную змею. Маголодия напугала ее
и заставила метаться, но змея быстро освоилась и, покинув ладонь, скользнула
выше по руке, к плечу, а от него к сердцу. Несколько мгновений Дафна
безошибочно ощущала ее, после чего змея вновь стала неосязаемой.
Шмыгалка опустила флейту и укоризненно уставилась на
мундштук, точно это он был виноват в том, что у них ничего не получилось. Как
известно, поиск виноватых – самое популярное развлечение всех неудачников после
угрюмого саможаления и отравления жизни близких. Эльза Керкинитида неудачницей не
была, но поискать виноватых любила.
– Ну фот, феточка моя! Ты псе поняла? – спросила
она.
– Там была змея! – выдохнула Даф.
– Фримерно так оно и есть! – кивнула
Шмыгалка. – Магия меча фриняла форму фмеи! Теперь фмея растет, а когда
перестанет помефаться у тебя фнуфри, ты фумрешь…
Даф сглотнула, пытаясь сообразить, хорошо или плохо то, что
Шмыгалка сказала все открытым текстом? Разве от умирающих этого не скрывают?
Значит, шанс все же есть?
– А ваши маголодии? – с надеждой спросила она.
Эльза Керкинитида дернула острым плечом.
– Офомнись, филочка моя! Маголодии на тебя уже не
фействуют! Ты сама фидела!
– Что, никакие? – спросила Даф.
